Вещий Авель
Шрифт:
Закладка Михайловского замка состоялась 26 февраля 1797 года, перед отъездом Павла в Москву на коронацию. Началось строительство по проекту В. И. Баженова, знаменитого зодчего, тогда вице-президента Императорской академии художеств. Но в 1799 году он скончался, и достраивал дворец архитектор Бренн. Это монументальное здание было окончено в баснословно короткий срок, менее чем в четыре года. На сооружение его (без внутренней отделки) ушло почти восемьсот тысяч рублей.
Павел не чаял скорее переехать в новый замок и навсегда покинуть ненавистное жилье его матери — Зимний дворец. С особым нетерпением император ожидал освящения Михайловского
Шествие из Зимнего дворца началось в три четверти десятого утра, мимо войск, расставленных шпалерами, под гром пушечного салюта. Император и его сыновья, великие князья, следовали верхом, а императрица Мария Федоровна и великие княжны и придворные дамы — в парадных каретах.
После совершения обряда освящения церкви император, как отмечено в камер-фурьерском журнале 1800 года, изволил удалиться во внутренние покои. В час пополудни был дан обед в столовой комнате для узкого круга лиц — всего на восемь кувертов. Обязательного в таких случаях бала-маскарада не было. Он состоялся только 2 февраля.
Однако сразу же перебраться на окончательное житье в Михайловский замок Павлу, к сожалению, не удалось. Из-за сырости в новом здании сам император и его семья вынуждены были отложить переселение. Только 1 февраля нетерпению Павла пришел конец и он переехал из Зимнего дворца в замок.
Здесь и развернутся в ближайшем будущем трагические события.
Вот как описал этот замок современник, кстати сказать, по поручению императора.
«Дворец этот, — пишет автор очерка, — занимает место, на котором прежде стоял Летний дворец, построенный Петром Великим в 1711 году, при слиянии Мойки с Фонтанкой. Императрица Елизавета впоследствии возобновила его; но он был деревянный и грозил падением. Теперь это феникс, возрожденный из пепла».
Трое решетчатых ворот украшает вензель императора — орлы, венки, гирлянды из вызолоченной бронзы. Средние ворота раскрываются лишь для императорского семейства. Все трое ворот ведут в аллею из лип и берез, посаженных при императрице Анне.
Проехав по подъемному мосту через ров укрепления, въезжаешь на большую дворцовую площадь. Посреди ее, на мраморном пьедестале, возвышается колоссальная бронзовая конная статуя Петра Великого. Статуя эта вылита итальянцем Мартелли при императрице Елизавете, в 1744 году, и была забыта в сарае. Благоговение правнука к прадеду извлекло ее из забвения. На передней части пьедестала начертана простая надпись: «Прадеду Правнук».
Во внутренний восьмиугольный двор дворца въезжать позволялось лишь членам императорского семейства и посланникам.
Невозможно высчитать, какое множество раз вензель императора повторяется снаружи дворца и внутри его. Во внутреннем дворе он украшает также оконные промежутки. В восьми нишах помещаются восемь статуй — самые жалкие произведения, когда-либо выходившие из рук ваятеля. Они должны представлять Силу, Обилие, Победу, Славу и т. п., но это уроды, страшилища, а не статуи; они служат новым примером тому разительному сочетанию роскоши с безвкусием, которое господствует в этом дворце.
Четыре большие лестницы и две другие, меньших размеров, ведут со двора во внутренность дворца и запираются большими стеклянными дверьми. Но, не проходя двора, можно было войти в овальную залу, в которой тридцать человек солдат и один офицер из лейб-гвардейского полка императора (Преображенского) постоянно стояли на карауле. Помещение этих
Из библиотеки дверь открывалась в кабинет и одновременно в спальню императора, где он обычно работал и где был убит. Посередине стояла маленькая походная кровать, без занавесок, за простыми ширмами. Над кроватью висел ангел работы Гвидо Рени. В одном углу комнаты помещался портрет рыцаря-знаменосца работы Жана Ледюка, которым очень дорожил император. Плохой портрет Фридриха II и плохая гипсовая статуя, изображающая этого же короля верхом, составляли странную противоположность с этими великолепными картинами.
На одной из стен висела картина, изображавшая все формы обмундирования русской армии…
Говорили, что у императора в спальне был трап и несколько потайных дверей. Но это не так. В комнате, правда, было двое дверей, скрытых занавесью, но одна из них вела в чуланчик, другой запирался шкаф, в которой складывались шпаги арестованных офицеров. Двойные двери из комнаты императора в опочивальню императрицы были заперты ключом и задвижкой.
Проход из библиотеки в спальню также состоял из двух дверей, и, благодаря чрезвычайной толщине стен, между этими двумя дверьми оставалось пространство, достаточное для того, чтобы справа и слева поместились две другие, потайные двери. Тут они действительно были: дверь направо (если выйти из спальни) служила для хранения знамен; дверь налево открывалась на потайную лестницу, через которую можно было спуститься в нижний этаж.
Кроме императора и императрицы, в этом этаже жили только великий князь Константин, его супруга и камер-фрейлина Протасова.
В нижнем этаже, кроме очень маленького театра, который не был еще окончен, находилась дворцовая церковь. Остальную часть нижнего этажа занимали великий князь Александр и его супруга, молодой великий князь Николай Павлович, любимец императора, князь Гагарин, обер-гофмаршал Нарышкин и граф Кутайсов.
В верхнем этаже дворца жили великие княжны Мария и Екатерина и воспитательница их графиня Ливен. Апартаменты их были весьма просты, но изящны.
На дворе находилась большая кордегардия, в которой держала караул рота из полков лейб-гвардии. Поговаривали, что количество караулов и часовых во дворце слишком мало.
Внутренность дворца представляла истинный лабиринт темных лестниц и мрачных коридоров, в которых день и ночь горели лампы. Мудрено было научиться ходить здесь одному и не заблудиться в этом лабиринте.
Ничто не могло быть вреднее для здоровья, чем это жилище. Повсюду виднелись следы разрушающей сырости, и в зале, в которой висели большие исторические картины, несмотря на постоянный огонь, поддерживаемый в двух каминах, лежали полосы льда в дюйм толщиной и шириной в несколько ладоней, тянувшиеся сверху донизу по углам. В комнатах императора и императрицы сырости было меньше, отчасти из-за того, что стены были отделаны деревом. Дворец этот был крайне неудобен для всех, кому приходилось бывать в нем.