Вещий Олег

Павлищева Наталья Павловна

Таких мыслей никогда не понимал Ингорь, как может воевода жалеть своих воев?! А самому Олегу они стали приходить в голову после долгих сидений у пламени на капище. Раньше Рольф тоже не жалел погибших, такова судьба, они отправлялись в Валгаллу, если были героями, или просто исчезали, если оказывались слабыми.

– Старею? – сам себя спросил князь.

Если бы его мысли слышал Карл, тот ответил бы:

– Мудреешь.

Старый франк тоже говорил, что ценен каждый человек. За это его недолюбливал Ингорь. Мысли князя вернулись к старшему сыну. Ах, если б можно было сказать ему, кто отец! Ничего, вот победят Византию, привезет Олег огромную дань, тогда и скажет. Если вернутся с победой,

то Ингорь будет гордиться отцом, обязательно будет…

Рассвет застал князя все еще вышагивающим по ложнице. Слышавшие его шаги дружинники решили, что князь просто переживает за начало похода. И то верно, не к древлянам дань собирать идет, на греков собрались…

Олег позвал к себе Хореня. Тот уже научился не загадывать, зачем понадобился, за столько лет привык к самым неожиданным поручениям. Так и на этот раз. Князь отправлял его… к болгарскому царю Симеону. И еще к одному привык Хорень – не ломать голову над тем, почему Олег что-то делает, хорошо знал, что поймет позже. Одно спросил:

– Разузнать что? Или договориться?

– Договориться, – кивнул Олег.

– О чем велишь договариваться, князь?

Олег вздохнул, его рука привычно для русичей полезла чесать затылок, тут же вернулась обратно.

– Договорись, чтоб Симеон нас через свои земли к ромеям пропустил…

Хорень ахнул:

– Да ведь у него договор с Царьградом!

Олег упрямо набычил голову:

– Про то помню, да только Симеону Царьград точно кость в горле, всегда готов против выступить.

– Думаешь, с нами пойдет? – поосторожничал Хорень.

– Пойти не пойдет, а помощь оказать может. Главное, чтобы ромеи раньше времени ни о чем не пронюхали. Если конники смогут одновременно с нами подойти к городу со стороны Болгарии, то царьградцам туго придется.

– Князь, город силен не только защитниками. Сами царьградцы, может, и слабы, но сидят за крепкими стенами, имеют огонь, который мечут в корабли, да еще и Суд цепью замыкают.

Олег коротко кивнул, встал и, задумчиво глядя в открытое окно, проговорил:

– Обо всем этом знаю и помню. Ромеи сейчас надвое разорваны, им не до нас, с персидами воюют. Весь флот в море ушел, да не Русское, а греческое. А огонь они метать смогут только со стен. К ним и подходить не будем. А цепь? Посуху обойдем!

– Как это посуху? – не совсем понял Хорень, но не успел князь ответить, как закивал головой, показывая, что догадался. – Волоком?

– Волоком, – согласился Олег. – Вот и договоришься, чтоб еще и дерева Симеон дал, не тащить же от самого Киева!

– Все сделаю, князь, быстро обернусь!

– Если сам не вернешься, пока мы до Царьграда доберемся, то кого пришли, чтоб я знал, что ты договорился.

Уже на следующее утро рыжий конь уносил Хореня от Киева. Рядом с ним ехали крепкие сильные парни – защита от татей. От степняков защищаться бесполезно, их столько, что лишь дружина справится, да и то не всегда. Дорога предстояла тяжелая, поэтому все четверо были в полном вооружении, а к седлам приторочены большие кожаные сумы – не всегда стоит полагаться на мечи, иногда златом можно путь быстрее проложить, чем клинками. Этому Хореня научил Раголд. Сам свей уже второй год сидел в Царьграде и регулярно присылал к князю своих вестников.

Сторожевой у ворот покачал головой вслед всадникам – и куда поехали? Через степь дорога опасная. Видно, княжье поручение выполняют, вон как торопятся… Он задумчиво поскреб рукой затылок, почему-то вздохнул и кряхтя отправился на свое место к вратам – стоять срок. Когда был помоложе, тоже хотелось вот так скакать, выполняя княжий наказ, только со временем стал медлительным и неповоротливым, и теперь такое желание поутихло. Все же пыль позади коней навеяла ему чуть грустные размышления о собственной жизни, о том, что так и пройдет она никому не нужной… Но долго думать сторожевой просто не мог, много мыслей не помещалось в его голове, потому, завидев, как в луже наподалеку ворона пристроилась вымачивать засохший хлеб, он сразу забыл и о конниках, и о никчемности своей жизни.

А Хорень с товарищами уже скрылись из вида. Самой неприятной могла оказаться встреча со степняками. С ними не было войны, они побаивались русского князя, но и договориться тоже не удавалось. У степняков сорок родов, и каждый сам по себе, можно договориться с тридцатью девятью, а последний вдруг нападет. Причем и нападали-то плохо – исподтишка, налетят, кого побьют, кого в полон заберут, веси пограбят, пожгут – и снова ищи ветра в поле! А уж четверых свадников оставить лежать среди ковыля и того проще. Еще хуже, если в полон сгребут. Вот и озирались киевляне по сторонам. Скакали с небольшими перерывами до самого вечера. Пока солнце стояло высоко, сложили небольшой костер, зажарили на нем подбитого зайца, после старательно прикопали и костер, и остатки трапезы, чтоб по следам не нашли их степняки, если вдруг наткнутся. Небольшие речки не переходили сразу, а если была возможность, некоторое время двигались по мелководью. Это тоже, чтобы сбить со следа. Хотя хорошо понимали, что, взяв след, степняки его уже вряд ли потеряют. Но надежда все же теплилась.

Хорень не раз подумал о том, что они едут по краю степи, а каково же тем, кто пересекает ее всю?

Уже почти добрались до владений Симеона, когда случилась нежеланная встреча. Им нужно было пересечь большое поле, за ним перелесок и дальше река, за которой болгары. Посреди поля вдруг услышали сзади свист и топот – их догоняли. Хорень прикинул расстояние, отделявшее от противников, и понял, что до перелеска могут не успеть. Все равно выхода не было, припустили как могли. Кони буквально распластались на лету, неся на себе прижавшихся к холкам людей. Но и у степняков лошади не медленные. Хорень, не поднимая головы от лошадиной гривы, оглянулся. Догонявших шестеро. Это все или просто остальные отстали? Раздумывать некогда, мимо просвистела печенежская стрела.

– Ах ты ж… – выругался Хорень своим любимым ругательством. Хорошо, что в броне кольчатой ехали, не то худо могло обернуться.

До перелеска успели, а вот переправляться даже не стали, не то прямо в воде побьют стрелами. Развернулись, решив встретить врага лицом. В подлеске стрелы пускать неудобно, степняки убавили ход, хорошо понимая, что влететь на всем скаку прямо в заросли не смогут, кто знает, что там ждет? Русичи затихли, притаились. Когда шестерка догонявших приблизилась на перестрел, Хорень кивнул головой, и в степняков полетели одна за другой стрелы. Били боевыми со срезнями, лучше не подпустить к себе близко сейчас, чем потом биться на мечах. Трое из шестерых сразу повернули обратно, видно, были без защиты, но остальные закружили, чуть отступив. Видно, прикидывали, откуда именно били русичи и ушли ли сразу или остались в перелеске. Была надежда, что и нападать не станут, уйдут. Но тут все испортил конь Хореня! Вот сколько раз давал себе слово сменить его на кобылу, но уж больно вынослив Рыжко, не раз выручал хозяина своей скоростью. Кобылка под одним из степняков заржала, и ей немедленно откликнулся рыжий красавец Хореня. Степняк махнул рукой в их сторону, показывая, что русичи никуда не делись. Пришлось принять бой. Но четверо против троих – это уже не так тяжело, только бы не вернулись остальные и не привели подмогу!