Веселье лучше богатства
Шрифт:
Молилась женщина, просила,
Чтоб у нее всегда, всё было!
Раздался голос грозной силы:
– Так у тебя уже всё было.
Сейчас об этом говорила.
Куда всё было ты девала?
Богатым, жадным, вам всё мало!
– Что пожелаем юбилярше?
Еще страшнее стать и старше!
– А что несете вы в портфеле? —
Спросил
Мужик промямлил еле-еле:
– Дела текущие… домой…
Пошел. О камешек споткнулся —
Упал! И хрустнуло стекло.
Обман тот правдой обернулся:
Вдруг из портфеля потекло…
Лозунг убедительный
Взывает горячо:
– Встретим потребителя
Хорошим кирпичом!
По отношению к начальству Петр Кузьмич
Вовек не нашивал за пазухой кирпич,
А честно гнул он линию такую:
– Пойду на пенсию,
Тогда покритикую!
– Зачем-то подарили книги! —
Он оскорбился, как от фиги…
Пускал петуха, от натуги хрипел
И в песнях слова врал экспромтом…
– На сцене Большого театра я пел,
Но, правда, во время ремонта.
Талантлив и весьма оригинален
Наш композитор, гений молодой.
Его мелодии бурёнкам проиграли —
И сразу резко снизился удой.
Снег убирать и двор мести он ленится.
Гордится, судя по речам:
– Один могу я в гололедицу
Задать работу трем врачам!
Чтоб голова была ценней,
Висело золото на ней.
– Зачем ты прячешься в подвале? —
Шмель муравья спросил язвительно.
– Вчера слона обворовали
И всех хватают подозрительных!
Весь дом Фрол дачникам сдавал:
Чердак, веранду и подвал.
Здесь всюду жили дачники,
А он с женой – в собачнике,
Где рассуждали поутру:
– А не сдавать ли конуру?
– Какой уют! Какой везде порядок! —
Так гость хвалил жильё холостяка.
– И не женись!
Здесь женщины не надо.
Зачем тебе хомут и повода!?
В глазах хозяина и в голосе тоска:
– Нет, – возразил, – нет, надо… иногда!
Привык лениться смолоду
И любит повторять:
– Ударим сном по голоду! —
Поест – и спит опять.
Изобретателем прослыл навозный жук:
Он из навоза масло выжал вдруг.
Наполовину сделано оно:
Намазать можно. Кушать – не годно!
Работал в школе год Игнат:
Он часто злился на ребят:
– Смеются, бегают, шумят…
– Не школа это – сущий ад!
…Теперь работает он в морге —
От дисциплины здесь в восторге!
На своих сыновей рассердился Абрам:
Всё добро его делят заранее!
– Никогда, ничего, никому не отдам! —
В новом он написал завещании.
…Сыновья о нем не горевали.
И поспешным был весь ритуал.
Под овалом отца написали:
– Никому ничего не отдал.
– Как звать твою маму? – спросили Арсения.
– Мама! – ответил малыш без сомнения.
– А как зовёт папа твой маму всегда?
– Иди сюда! Иди сюда!
Крестили дочурку не в церкви, а дома,
Тайно, со скоростью быстрой, пожарной.
Родители дочь нарекли Папилломой!
Как же она будет им благодарна!
– Опять в истерике жена…
Она, как червоточина.
Чтоб успокоилась она,
Влепил я ей пощечину!
Сильнее средств не знаю я.
– За что вы судите меня?
В сугробе мужик ночевать собирался.
Сгребал под себя он старательно снег…
И всем, кто поднять его тщетно пытался,
Он сопротивлялся,
Из рук вырывался,
Кричал:
– Я – снежный человек!
Реактивная в ней удаль.
И, как бабочка, легка.
– Как? Уже идешь оттуда?
– Нет, туда еще пока.
Стала спешно подкрепляться,
Смачно кушая еду:
– А начнете придираться,
Место денежней найду.
На состязания по бегу
Пришли бараны, два козла.
Одышкой мучаясь, по снегу
И черепаха приползла.
Спала проездом на вокзале,
Её для массовости взяли.
Здоровая была Петрову взбучка,
Хоть провинился он совсем немножко:
Не лобызнул протянутую ручку —
И – новый выговор, подножка за подножкой…
Мышка судилась с котом.
Ясно, что было потом.
Немолодой, приземист, сед,