Веселие на Руси
Шрифт:
После победы большевиков “сухой закон” некоторое время продолжал действовать, самогоноварение наказывалось тюремным заключением сроком на 5 лет, а распитие спиртных напитков в общественном месте - сроком на 1 год. Только за 1-ую половину
1923 года органами милиции РСФСР было конфисковано 75 296 самогонных аппаратов и возбуждено 295 000 уголовных дел. Но это было каплей в море: как говорил П. Вяземский, “в России суровость законов умеряется необязательностью их исполнения”.
“Ах, сегодня так весело россам,
Самогонного спирта река.
Гармонист с провалившимся носом
Им про Волгу поет и Чека…”, - писал в 1923 г. С. Есенин.
В результате уже в 1921 г. новые власти были вынуждены расширить продажу вина и пива, а в 1923 г. на июньском пленуме ЦК по инициативе Сталина был поставлен вопрос о введении государственной монополии
С началом Великой Отечественной войны водка была официально включена в рацион войск на передовой. Однако доставались знаменитые “наркомовские 100 граммов” далеко не каждому и не ежедневно: с 15 мая по 12 ноября 1942 г. бойцам передовых линий, имевших успехи в боевых действиях, выдавалось по 200 граммов водки, остальным
наливали по 100 граммов лишь по праздникам. С 12 ноября 1942 г. 100 граммов водки полагались солдатам подразделений, ведущих непосредственные боевые действия или разведку, артиллеристам, обеспечивавшим огневую поддержку пехоты, и экипажам боевых самолетов по выполнении ими боевой задачи. Остальные получали по 50 грамм. На Закавказском фронте вместо водки можно было получить 200 граммов крепленого вина.
Надо сказать, что, вводя в солдатский рацион водку, Сталин отнюдь не был оригинален: “Вино и водка - это порох, который бросает солдат на неприятеля”, - писал такой признанный военный авторитет, как Наполеон Бонопарт.
Ежедневное, в течение многих месяцев и лет, употребление водки миллионами людей, безусловно, оказало влияние на рост алкоголизма в СССР. Однако, при жизни Сталина сильно напиваться, особенно в общественных местах, побаивались. В. Тихоненко, известный ленинградский фарцовщик, писал о том времени: “Все играли роль приличных людей… Бандиты в ресторан не ходили, в ресторан ходили приличные люди… Я не помню в ресторане дамы вульгарного поведения, да и вообще люди не вели себя вульгарно. Это хорошая черта сталинского времени - люди вели себя сдержанно” (некоторые, наверное, усмотрят в этих воспоминаниях указание на скованность и “зажатость” советских людей). Ситуация резко изменилась после смерти вождя. Показательно, что в 1957 г. группировка Маленкова-Молотова пыталась отстранить Хрущева от власти, поставив ему в вину,
в частности, пристрастие к алкоголю и произнесение нецензурных слов в публичных
местах. Именно при Хрущеве марксистский постулат “Бытие определяет сознание”
в полуинтеллигентском фольклоре приобрёл следующее звучание: “Питие определяет сознание”. П. Вайль и А. Генис одной из характерных черт той эпохи назвали “всеобщую дружескую попойку и искусство пьяного диалога”. Данные социологического исследования 1963 г. показали, что на культурные нужды в ленинградских семьях тратилось в то время
1, 8% доходов, а на спиртное - 4, 2%. Скоро пьянство приобрело такой размах, что в 1958 г. правительство СССР было вынуждено издать постановление об усилении борьбы с пьянством и наведении порядка в торговле спиртными напитками. В это время были закрыты точки, торгующие алкоголем в розлив, и, по воспоминаниям “шестидесятников”, многие почитатели Хемингуэя мечтали тогда о возможности подойти к стойке бара и заказать кальвадос или что-нибудь в этом роде. Мечтать им пришлось недолго: из-за потерь, понесенных бюджетом уже в 1963 г. торговлю спиртным в розлив возобновили в еще большем объёме.
Пришедший на смену Хрущеву Л. И. Брежнев “пить другим давал”, но сам спиртным
не рассчитывали своих сил. На этот случай рядом с банкетным залом была даже устроена специальная “темная комната” с диванами, на которые укладывали перебравших гостей. Интересно, что к подобным эпизодам “хозяева” обычно относились снисходительно и никакие оргвыводы за ними не следовали.
Преемник Брежнева на посту генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В.Андропов уже с 1970-х годов соблюдал строгую диету и практически не употреблял алкоголь. Несмотря на репутацию трезвенника, непримиримую борьбу за дисциплину труда и лозунг о “недопустимости паразитирования на гуманизме социалистического строя”, Андропов стал, пожалуй, самым популярным руководителем послевоенного СССР: к тому времени большинство людей уже осознало, что повальное пьянство и всеобщее разгильдяйство на рабочих местах угрожают безопасности страны и продолжать жить таким образом невозможно. Люди старше 35 лет, наверное, помнят, как в один день исчезли пьяные с улиц городов и как сотрудники милиции забирали из винно-водочных магазинов тех покупателей, которые должны были находиться в это время на рабочем месте. (Сейчас в это трудно поверить, но в Рязани, где я - В. Рыжов - учился, пьяные в те времена вместо того, чтобы демонстрировать свою “удаль”, прятались от прохожих: стоило в общественном месте громко произнести: “Смотрите, да он же пьяный!”, - как тут же откуда-то появлялся милиционер).
Следует подчеркнуть, что, в отличие от антиалкогольной кампании времен Горбачева, репрессивные мероприятия Андропова в целом были положительно приняты абсолютным большинством рядовых советских людей. К тому же при новом генсеке в магазинах появилась дешевая водка и даже само это слово “расшифровывали” тогда следующим образом: “Вот Он Добрый Какой - Андропов”.
Начало перестройки совпало с появлением знаменитого Постановления ЦК КПСС “О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма”. К сожалению, как почти всегда на Руси, акцент был сделан на запретительных мерах: были разорваны контракты на поставку коньяка из Болгарии и сухого вина из Алжира, ликеро-водочные заводы резко уменьшили выпуск крепких спиртных напитков (правда, увеличив при этом производство дефицитного майонеза), в южных районах страны вырубались виноградники. Алкогольные напитки стали дефицитом, что вновь, как в начале ХХ века, привело к резкому росту самогоноварения (и, как следствие - к исчезновению из магазинов сахара и дрожжей), а также к употреблению различных суррогатов. Однако, справедливости ради, следует сказать, что слишком уж явные перехлесты продолжались недолго: в октябре 1985 г. во время визита Горбачева в Париж во многих французских газетах была опубликована фотография, на которой советский лидер поднимал огромный бокал с “Мартини”. Сам Горбачев прокомментировал снимок следующим образом: “Мартини”, по существу, является виноградным вином с неповторимым букетом и вкусом, которое он рекомендует всем товарищам по партии. Это высказывание в СССР было воспринято как руководство к действию, в результате возобновился импорт алкоголя из-за рубежа и прекратились вырубки виноградников. Однако к этому времени уже был сформирован ажиотажный спрос на спиртное, система торговли алкогольными напитками - разбалансирована, поэтому страна была обречена на водочные очереди, талоны и самогоноварение.
Типичный анекдот времен Горбачева:
Секретарь обкома, увидев возле винно-водочного магазина большую очередь, выходит из машины и громко спрашивает:
– Есть среди вас коммунисты?
– А как же?
– Гнать надо!!!
– Спасибо за совет! Только ведь сахара тоже нет!”
Об алкогольных пристрастиях Б. Н. Ельцина написано столько, что выдающимся способностям первого президента России следовало бы посвятить отдельную статью, в которой, впрочем, нет особой необходимости. Желающие получить информацию по этому вопросу могут обратиться, например, к весьма интересной книге А. Коржакова “Б. Ельцин, от рассвета до заката”, в частности к главе “Операция “Закат”. Так или иначе, “великое стояние” президента Ирландии в аэропорту “Шеннон” и “дирижирование” Ельциным оркестром в Берлине навечно вошли в историю - наряду с впечатляющим стуком ботинка Хрущева на заседании ООН.