Веселые и грустные истории про Машу и Ваню
Шрифт:
Ваня прижал ангелочка к груди и ходил с ним по ресторану с чувством законного превосходства над окружающими.
Второй раз ангелочек пропал уже под утро. Была где-то половина пятого. Наши дети держались хорошо, что можно было сказать уже далеко не про всех взрослых.
– Папа, – снова спросил меня Ваня, – а где мой ангелочек?
На этот раз мы не нашли его. И Ваня тоже не нашел. Пора было ехать домой. В машине Ваня начал всхлипывать. Он не орал, не капризничал, он только всхлипывал, стараясь, по-моему, подавить рыдания.
– Ваня, – сказал я ему, – я, по-моему, знаю, куда делся твой ангелочек.
Всхлипывания мгновенно прекратились.
– Он улетел, и знаешь куда? – еще раз спросил я. Звенящая тишина была мне ответом. Ее не нарушала даже Маша. Они боялись спугнуть мои разъяснения.
– К Деду Морозу, – сказал я.
– Зачем? – осторожно спросил Ваня.
– Думаю, хотел предупредить его, что мы едем домой, – чтобы Дед Мороз успел положить под елку подарки.
– Да! – крикнули Ваня и Маша одновременно. – Да! Давай быстрее!
Я еще говорил, что ангелочек, может, и не успеет раньше нас, а тем более Дед Мороз – пока на лыжи встанет, пока оленей запряжет, а руки-то у старика уже не слушаются… Но они перестали обращать на меня внимание. Они считали, сколько машин мы обогнали. Машин для этого времени суток было много.
Они ворвались в квартиру, бросились к елке и распотрошили ее. Они нашли все: и шкафчик для бэби-берна, и ванночку, и «Скорую помощь».
– Папа, – сказал мне Ваня, – а где же ангелочек?
В глазах его была тоска.
2006. Взрослые тоже говорят глупости
Я прочитал истории 2006 года и понял, что истории 2007 года я читать не буду. Просто чтобы не расстраиваться. Потому что лучше все равно уже не будет. Потому что я понимаю сейчас, как я счастлив был тогда. А тогда не понимал. Тогда меня злило, конечно, когда я слышал от кого-нибудь, что с детьми так тяжело, так тяжело… А кто-нибудь говорил о том, какое это счастье?.. Что, может, люди просто скрывают его не только от других, а и от себя, и орут на своих детей, чтобы и они не заподозрили, как взрослые счастливы с ними?
Да вряд ли. Орут, чтобы проораться и успокоиться. Счастья своего не понимают. А оно – в каждой минуте, когда ты с ними, и единственное, о чем я жалею теперь, – что не был с ними тогда, в 2006 году, в десять, в сто раз чаще. И сейчас, в 2009-м, я с ними редко, и ничего не могу поделать с этим, ничего, и это мучает меня. Тем более что я слишком хорошо понимаю, сколько всего я упустил в 2006-м (о том, что поймал, вы прочитаете в этой главе) и сколько всего упущу в 2009-м, 2010-м, 2011-м…
Слава богу, хоть все вот это, что ниже, осталось со мной. Но это слабое утешение.
«Понятно, сэр»
Мы поехали в Московский театр клоунады. У одной девочки, Саши, был день рождения, и, в общем, нас пригласили.
Я ехал в театр клоунады с большим предубеждением. Честно говоря, я себе представлял примерно, что это такое. Достаточно сказать, что добираться до него мне удобнее всего по третьему транспортному кольцу. Ну и что это за театр, в который надо ехать по третьему кольцу, а потом еще минут семь переулками?
В общем, это оказался хороший театр. Клоуны были от души раскрашены и довольно дорого одеты. Ваня и Маша не шарахались от них, как обычно шарахаются от клоунов, а это уж что-то да значило.
И спектакль оказался хороший. Когда я после антракта зашел в зал и посмотрел второе действие, то даже пожалел, что первое действие просидел в буфете с Сашиным папой (и тоже, по необъяснимому стечению обстоятельств, Сашей).
Мне-то сначала показалось, что это очень умно – под благовидным предлогом, впрочем, чуть надуманным (поискать волшебных светящихся палочек, которыми до зубов вооружились другие дети), за пару минут до начала представления выйти из зала, сразу пойти на второй этаж, в кафе, и с облегчением отдаться обсуждению абсолютно увлекательной темы – какого цвета будет салон в твоей новой машине. Вернее, в моей. Это можно обсуждать очень долго. А когда эта тема будет исчерпана, сама собой появится другая – заказывать ли предпусковой обогреватель.
Дело в том, что эти холода не прошли для меня даром. Машина один раз очень подвела меня. И, по идее, предпусковой обогреватель, который греет не только двигатель, но и салон задолго до того, как ты подойдешь к машине, лишним в ней не будет. И дети будут, кстати, согреты.
Нельзя сказать, что они в эти холода намерзлись. Они, например, не ходили в детский сад. Ваня был откровенно рад этому. Он был настолько рад, что, когда я наконец объявил ему, что сегодня он пусть собирается в детский сад, он страшно переполошился. Он уже, наверное, думал, что больше никогда не надо ходить в детский сад. Нельзя сказать, что это такое уж для него наказание. Там, в конце концов, Катя его встречает как родного.
Нет, конечно, он ничем не напоминает в этом смысле другого Ваню, которого папа возил на санках каждое утро специально каждый раз разной дорогой, чтобы мальчик не заподозрил, куда это они едут ранним утром по свежему снегу. И все равно, мил-человек, ребенка не обманешь, и Ваня начинал подозрительно оглядываться по сторонам, а потом тревожно говорил своему папе:
– Ой, чувствую я, ты меня в детский сад везешь…
Нет, Ваня относится к детскому саду гораздо лояльней. Но без фанатизма. Это Маша вообще не может жить без детского сада. То есть дело, конечно, не совсем в детском саде. Когда они не пошли из-за морозов в первый день, Маша даже как будто обрадовалась и чуть не весь этот день смотрела мультики по большому телевизору, который очень кстати к этим холодам починили. А на второй день она подошла ко мне и спросила:
– Папа, что, я снова не пойду в детский сад?
– Ты не рада? – переспросил я.
– Ну, еще один день я выдержу, – сказала она.
– А два дня?
– Не выдержу, – пожала она плечами.
– И что будет? – спросил я.
– Умру, – просто сказала она.
– Это из-за Вадика? – спросил я, и сердце мое оборвалось, ибо я знал ответ.
– Да, – подтвердила она.
– Погоди, – сказал я, – но ты же говорила, что он перестал приносить тебе по утрам из дома конфеты.