Веселый мудрец. Юмористические повести
Шрифт:
— Здравствуйте, люди добрые!
Нестерко подхватил торбу и вышел на дорогу: Голос так громко прозвучал среди сжатого поля, что лошадь испуганно остановилась. Мужик так резко вскинул голову, что чуть шапка не слетела у него с головы. Поп, погруженный в дремоту, лишь один глаз слегка приоткрыл.
— Нужно мне до ясновельможной пани Дубовской добраться, — поклонился Нестерко. — Не в ту ли сторону, случаем, путь держите?
— До самой усадьбы с нами и доедешь! — радушно ответил мужик.
— Залезай! —
Видно, батюшка, истомленный дорожной скукой, был рад любому собеседнику.
— Но, милая! — цокнул Нестерко и сел между мужиком и попом.
Теперь ездокам стало не до сна — начались обычные разговоры о том, о сем, о новостях да слухах.
Нестерко узнал, что попал он в попутчики к священнику из села Удручаны и его работнику Степану.
— Это ты тот самый Нестерко, — сказал поп, — у которого пятеро детей некрещеными живут? Грешен ты, сын мой, грешен. О грехе твоем давно ведаю.
— Богатому и в поле родит, и в хлеву плодит, — ответил Нестерко, — а бедному куда ни кинь — всё клин. Кабы у меня деньги были…
— Так ни разу у тебя за десять годов, почитай, ни гроша не нашлось на святое дело? — покрутил головой поп. — Лукавишь, сын мой, бога гневишь.
— Что об этом разговоры разговаривать, — махнул рукой Нестерко. — Наши мужички ребят своих хоть и крестили, а жита у них в амбарах не прибыло.
— Не разумею, куда гнешь, — насупился поп. — Ты, может, вообще против святого крещения?
— Что вы, батюшка, — усмехнулся Нестерко. — Я-то не против, а господь бог, видно, против меня… Вот послушайте, разве это дело богоугодное, чтоб щенка на шестерых детей менять?
Поп и Степан внимательно выслушали Нестеркину историю.
— Бог послал тебе испытание! — молвил поп назидательно. — За то, что в церкви редко бываешь, за то, что дети нехристями по земле ходят. А насчет панской задумки — что ж, паны, они от бога.
— Дело известное, — переложил вожжи из руки в руку Степан, — одному из горла прет, другой с голода мрет… Н-ну, пошевеливай!
Нестерко подмигнул работнику, тот ответил улыбкой.
— У меня меньшого сына тоже Степкой зовут, — сказал Нестерко.
— Не зовут, а кличут, — поправил поп. — Вот когда окрестят его именем этим, тогда звать будут!
«Ух выдрал бы я тебе патлы с корнем! — злобно подумал Нестерко. — Борода — с ворота, а голова — с горошину!».
Голова у попа и в самом деле была очень маленькой, только это сразу нельзя было определить из-за пышной растительности.
«Черт с тобой, — вздохнул про себя Нестерко, — попадешься ты мне еще на узенькой тропке. А пока хоть с лошади не прогнал, и то благо!».
Тем временем поле кончилось, и лошаденка, вяло передвигая ногами, втянула возок в прохладную
Поп стянул с головы лоскут, отер им пот со лба и рассказал, как во младых летах в таком же дремучем бору он один схватился с десятью разбойниками и всех их одолел с помощью слова божьего.
— А вот с Римшей-то, небось, не справились бы, батюшка, — как бы между прочим заметил Степан. — С тем самым, который пана Кишковского лозой тягал. Про него нам еще пономарь давеча сказывал. Тоже вроде бы Римша этот нехристь с малолетства.
И Степан, пригладив усы, подмигнул Нестерке.
— Мало ли что языками чешут, — полез в загривок поп. — Сказал кум куме, кума свату, а сват брату, да и пошел разговор со двора на двор…
Полверсты ехали молча. Только изредка похрюкивал проснувшийся в торбе ежик.
Поп никак не мог сообразить, кто ж это хрюкает так странно, и недоуменно озирался по сторонам.
Неожиданно лошадь остановилась. Посреди дороги сидел заяц и смотрел на возок.
— Н-но! — дернул вожжи Степан, и заяц стрелой улетел в кусты.
— Я у одного пана видывал зайцев и не таких, — сказал поп внушительно. — Привез тот пан себе зайцев заморских, каждый по два пуда весом. Как бараны, ей-боже! А это разве заяц? Тьфу это, а не заяц. Заячий нехристь.
«Ну погоди ж, — подумал Нестерко, — я тебя отучу хвастать».
— Может, ты, Нестерко, в речениях моих сомневаешься? — возвысил голос поп.
«Тогда слезай с возка!» — мысленно докончил поповские слова Нестерко и молвил почтительно:
— Кто ж не ведает, батюшка, что вы всегда одну святую правду говорите! Это нас, мужиков, нечистый попутает — сбрехнем малость.
Возок пересек ручей, колеса задребезжали, ежик хрюкнул в торбе.
— Вы, батюшка, — спросил Нестерко, — беса никогда не видели? Говорят мужики, что он вроде свиньи, только с рогами.
— Я с бесами и нечистью знакомства не вожу, — сказал поп, — меня, слугу божьего, все сатанинское отродье за тридцать верст объезжает. Но тоже слыхивал, что иногда может дьявол и свиную личину принять. Хитер дьявол! Искушал он меня в младые годы. Тогда я обет дал — год ничего, кроме сухого хлеба и ключевой воды, не вкушать.
— Ох и вкусил бы я сейчас хлеба, даже без воды, — вздохнул Нестерко.
Степан сочувственно взглянул на Нестерка, пощупал торбу. Торба фыркнула. Поп вздрогнул:
— Ничего не слышал, Степан? Вроде не то хрюкнул кто, не то чихнул.
— Почудилось, — отворачиваясь, ответил Степан.
— Соблазны были великие, — продолжал вспоминать поп, — но сколько дьявол ни старался, а обет свой я выполнил.
— Салом с кашей тоже соблазняли? — недоверчиво спросил Нестерко. — Бульбой печеной?