Весенний Король
Шрифт:
— Ирия, еще не хватало, чтобы я ревновал тебя к моему отцу, — улыбку выдавить удалось. — Я знаю, насколько он всегда нравился дамам.
— Только ко мне он относился иначе… наверное. Анри, раз уж заговорили, мне придется признаться…
— Ничего не говори. Ты была в своем праве. Это ведь твое тело. Если тебя утешит — я тоже далеко не благочестивый михаилит.
— И даже не леонардит, знаю. Анри, — Ирия смеется — почти весело, — наоборот. В смысле, ты вообще ничего не понял. Ты что, собирался на мне жениться, считая первой куртизанкой Лютены? И при этом
— Конечно. Если вдоволь нагулявшийся Виктор теперь настолько спятил, что… То есть куртизанкой я тебя при этом не считал, но…
Кажется, Анри — полный идиот. И уже пьяный, вдобавок. С одного-то бокала. Надо было хоть поесть с собой принести. Ирию уже покормили — Ортанс распорядилась. Но вдруг недостаточно?
А завтра сюда может вернуться еще и строгая дуэнья. Теперь ей отчитываться перед Ивом Криделем — близко.
— В общем, раз до тебя еще не доходит, все мои любовники — столь же реальны, сколь и связь с тобой. Да, и Эрик — тоже. И даже Констанс, если тебе интересно.
Нет, некий самозваный, не слишком талантливый маршал — еще глупее, чем сам о себе думал.
— Теперь испугался? Не волнуйся, я вполне представляю, что обычно происходит в спальне, — почти спокойно усмехнулась Ирия. Чуть выдают только намертво сплетенные тонкие пальцы. — Да и Эрик Ормхеймский никого не стеснялся.
Как и Роджер Ревинтер — когда-то, но об этом лучше забыть совсем.
— Ири, если не захочешь — кто нас вообще заставит? Сейчас же не древние дикие времена. — Грязных тряпок за окна не вешают и гостям под нос не суют. Такого даже Виктор еще заново ввести не успел. — Можем подождать или вообще…
Так, лучше уже заткнуться. А Ирия опять смеется:
— Ты вроде говорил, что не против целовать меня в полном сознании? И если я сама не против. Или я тогда спьяну что-то перепутала?
— Не перепутала.
И крепкое вино начинает шуметь в голове. Полынное, отцовское. Но Ральф Тенмар был к нему привычнее сына.
Лучше уйти сейчас. Пока не наделал еще больших глупостей. Анри приглашали поговорить и выпить, а не в постель. Особенно после сегодняшнего признания.
— Тогда… — Ирия отхлебнула еще и отставила пустой бокал, — раз слуги всё равно сплетничают, а ворота вымажут дегтем — пусть хоть будет, за что? Как думаешь?
Две последние шпильки легли на закатный лак узкого столика — белые снежинки наверший качнулись, но удержались. Зато густые волны темных волос сразу заструились по обтянутым зеленым шелком плечам. Так вот на чём держалась «лиарская корона»!
2
Дрожащие свечи отбрасывают странные блики. Будто играют с ночными тенями.
Легкая тень изумрудного платья — тоже живая. Скользит вместе с ним. Не желает стекать тонким озерцом шелка.
Стыдиться нечего, бояться — тоже. Ну тогда что не так? Сама ведь столько ждала…
Все когда-нибудь… сколько раз уже могло случиться… Ничего страшного в этом нет. Утром Ирия уже будет вспоминать…
Лучше сейчас, чем после целого свадебного дня. После оглушающей тьмы заздравных
Почему из дурной головы вдруг резко выветрился весь хмель? Так и должно быть? Или ничего и никому не должно?
Надо было повыспросить у Иден — пока был шанс. Потому как не у бедной же Эйды. И не у еще более невезучих Алисы с Тере.
— Ири, послушай…
— Анри, всё нормально. Я просто… Сам знаешь, так бывает.
Или не знает. Вдруг все его прежние дамы были подобны Прекрасной Кармэн? Прекрасной и смелой. И не такой дурой.
Отойди от слишком просторной рамы окна, Ирия. Ты не в далеком Лиаре и не в захваченном Амалианском аббатстве. Холодные волны за прозрачным стеклом не плещутся. Оно тронуто последним морозцем. И врагов здесь нет. Для разнообразия.
И отведи уже застывший взгляд от серпастой луны. Не она виновата, что ты сама пригласила кавалера в постель, а теперь валяешь дурака.
Змеи, надо было переспать хоть с романтично влюбленным Констансом. И тогда этими глупыми кривляньями любовался бы он. Не так обидно. Ну, подумаешь — разочаровался бы в своей Загадочной Даме из Драконьего Замка. Глядишь, жив бы остался.
— Ири, взгляни на меня. — Черные глаза Анри — близко-близко. — Разве ты мне не дорога? Разве я могу заставить тебя сделать что-то против твоей воли? Хочешь, я сейчас уйду?
— Не хочу…
…Это как отчаянный прыжок с обрыва. И в какой-то миг и впрямь становится страшно — вдруг разобьешься об острые камни далеко внизу? Да если их и не должно там быть.
Но как это возможно, если у тебя за спиной уже развернулись крылья?
И ты и впрямь умеешь летать, просто раньше об этом не знала.
3
Так уже было — когда-то и где-то. Ирия это уже видела. В жизни или в непонятных, смутных снах?
Целое стадо изящных оленей тихо пасется на небольшой лесной поляне. Легкие копыта осторожно ступают по золотым и багряным листьям. Теплое осеннее солнце мягко согревает, но не жарит. Невесомая, яркая, краткоживущая краса. Миг — и ее уже нет. Исчезла, растворилась, погасла. Замерзла.
Осень…
Тот краткий миг завораживающей ало-золотой красоты, когда уже спал летний зной, но еще тепло и уютно. Закат природы. И жизни.
Скоро ударят беспощадные холода. Стылая изморозь прозрачной мертвой коркой покроет разноцветные листья, живую мягкую траву. И живого не останется.
Скоро.
Один из оленей — неброского цвета кленовой коры — обойдя негустые заросли пряного багульника, приблизился к Ирии. Такие доверчивые лилово-черные глаза… Красивые.