Весенний Король
Шрифт:
— Но моя мама ведь не плохая? — Недавнее сравнение Виктории не понравилось.
— Конечно, не плохая. Ее просто обманули плохие люди.
— А их наказали?
— Обязательно накажут, маленькая. Совсем скоро.
— Тетя Юли, ты ведь меня не бросишь? — Маленькие ручки доверчиво обвивают шею.
Иногда легко забыть, что это — не твой родной ребенок.
— Нет, малышка. Ни за что. Я всегда буду рядом. Пока жива.
— И не потеряешься? Тебя ведь не украдут? Не похитят плохие люди, как маму?
— Сделаю для
Вики точно не стоит говорить кое о чём. И пока — никому другому. Даже Октавиану. Пока.
Месяц назад Юлиана рвала бы и метала по полной. А сейчас — страшно спугнуть.
Потому что или первые признаки просто нагло врут, или консервативной Мидантии и впрямь светят новые нехилые проблемы с престолонаследием. Бедная Вики.
Но больше этого сейчас обрадует только долгожданное возвращение Евгения.
2
Три наглые, чопорные знатные рожи. Две — старше Юлианы раза в три. Одна — на несколько лет.
Новая почти-Регентша ждала чего угодно. Ну, почти всего. В первую очередь, тайных или откровенных сомнений в планах Евгения насчет ее коронации. Здесь они с Октавианом подготовились хорошо.
Юлиана даже встретила обнаглевших врагов на Пурпурном Троне. По-прежнему жестком и холодном. Занимать который еще официального права не получила.
Но нет, интриганы проползли с другой стороны. Решили вернуться… к истокам.
Если не хочешь смотреть в их рыбьи или скорпионьи глаза — всегда можно на переносицу. Увы, у таких она гадостна не меньше. Целых три переносицы. И столько же пар мерзких глаз.
И Юлиана сама их приняла. С другой стороны, ей еще рано показывать зубы. Слишком уж показывать. Верные войска Октавиана еще не стянуты к столице. Еще ее не окружили.
Первым оскалил собственные гниловатые клыки герцог. Бывший тесть принца, ставший тестем императора лишь на несколько часов. И ни один из вожделенных титулов не принес отцу Софии счастья. Или даже покоя. Разве что ожидание послесмертного.
— Ваше Величество, позвольте усомниться в истинной законности вашего брака.
Ну да. Когда в других странах даже монархи годами добиваются расторжения опостылевших брачных уз. Взятки церковникам суют, придворных жадными стадами подкупают. А во внезапно ставшей прогрессивной Мидантии развод и новая свадьба втиснуты в один день. Волей императора и с Патриаршьего разрешения. Письменного.
Но впихнуть «Величество» и дающий на него право брак в одну фразу — сиятельный герцог сам-то себя слышит? А другие — его?
Впрочем, с мозгами у прихлебателей Софииного папаши гораздо беднее.
— Официальный развод правящего императора Евгения с первой супругой был одобрен Его Святейшеством Патриархом. По причине ее супружеской неверности.
Евгению еще сначала пришлось спешно строчить свежий указ. Отменять предыдущую трактовку супружеской неверности императрицы как государственную
— А вы — верная жена? — продолжил хамить герцог.
Иоанн Паук казнил бы их на первой же фразе. Увы, Юлиана — еще не Регент. И войска Октавиана еще не подошли. Рано.
Виктория — первая императрица по праву рождения. Юлиана — первая императрица-Регент. И то лишь будущая.
Но эти обнаглевшие свиньи и скорпионы должны понимать, что едва ситуация изменится — им конец. Герцог понимает так уж точно. Не первый день в политике.
И раз сегодня он здесь — значит, пойдет до конца.
— Указ подписан, — вместо удара Юлиана ответила ласковой усмешкой. Женихи от нее дурели. Как и кавалеры. Или от работы кисти лучших живописцев? Но там основной ракурс был не на улыбку. — Даже будь я неверной женой — либо мы с Софией умрем вместе, либо ни одна. Но я, представьте себе, редкостная жемчужина в ожерелье нашей славной Мидантии. Просто украшение империи. Верная супруга.
Наедине она оставалась только с Октавианом Мидантийским Барсом. Про кого точно известно, что любовник ее покойной матери. И есть немалые подозрения в отцовстве. Так и вертятся на некоторых языках. Слишком наглых и длинных.
Так что тут — либо одно, либо другое. Что вкуснее. До грязных обвинений нынешней императрицы и ее верного маршала в инцесте пока еще не дошло. Пока.
— Итак, развод законен, мой брак — аналогично. У вас есть еще вопросы, господа?
Например, не арестовать ли вас еще в коридорах дворца — по пути к выходу? А то при Евгении как-то слишком опустели подземные застенки. Тоскуют в одиночестве, бедняги.
И мастера заплечных дел заскучали. Жалованье получают ни за что, мастерство от безделья теряют.
Это Евгения уже прозвали Милосердным. У Юлианы в столице — совсем другие прозвища. Самые мягкие из них — Пурпурная Куртизанка и Кровавая Мачеха.
— Есть, Ваше Величество, — нагло усмехается папаша Софии. — Имел ли право император Евгений вообще на вас жениться?
А наглее всех похабная ухмылка карманного кардинала. Неужели и впрямь ему пообещали Патриаршую Митру? И даже поверил? Тоже возмечтал стать первым Патриархом — на третьем десятке лет? Судьба предыдущих ничего не научила?
Впрочем, выглядит он старше. Меньше надо лопать индюшачью печень и цесарок в меду. Заедая жирными пирожными.
Да и желчью истекать…
— Я — принцесса по рождению, — холодно отрезала Юлиана. — Дочь принца. Племянница двух императоров. Если я недостаточно знатна для Евгения, герцог, кто же тогда ваша дочь, урожденная герцогиня София?
— Был ли консумирован ваш брак? — вякнул бывший тесть Евгения. И нынешний — полугвардейца-полуграфа.
— Что? — вслух не удержалась Юлиана.