Весенняя страсть
Шрифт:
– А разве ты стал бы слушать, если меня больше вообще никто не слушает? – Николь говорила, захлебываясь слезами. – Ни лорд Рэналф, ни аббат, ни мои крестьяне…
Ободренный ее откровенностью, Гиллиам задумался. Он уже понимал, что не сможет взять ее силой, а она отказывалась соединиться с ним по своей воле. По крайней мере сейчас Но ведь независимо от того, лишит он ее сегодня девственности или нет, их будущее едино, они навсегда вместе. Так что же требуется? Гиллиам улыбнулся. Требуется испачкать простыни сегодня.
Николь, сама того не заметив, предложила ему способ,
– А сейчас ты в состоянии говорить со мной? – спросил он тихим голосом.
– Говорить? А зачем тебе говорить со мной, если я лежу, поверженная, рядом с тобой? Ты можешь брать что хочешь. – Рыдания девушки перешли в тихую икоту.
– Откуда ты знаешь, что я хочу только этого? – ласково спросил Гиллиам. – Мне нужно еще, чтобы ты приготовила этот дом к зиме. Мне говорили, ты многое умеешь. Но мне надо знать, согласна ли ты вести себя честно, не пытаясь навредить мне, не обманывая Эшби и его обитателей. Если мы договоримся об этом, я буду доволен.
– Ты хочешь сказать, что я тебе нужна? – удивление в голосе Николь смешалось с нотками удовольствия.
– Да, – ответил он, пораженный ее интонацией. – Я многого не знаю. Мне не под силу сделать все в одиночку. Разве Рэналф не говорил, для чего я попросил приблизить день нашего брака? Он ведь хотел подождать, пока будет построен большой зал.
– Значит, я тебе нужна, – произнесла Николь еле слышно.
Гиллиам тихо вздохнул.
– Конечно. Разве ты не хозяйка Эшби? И разве не ты будешь нас всех кормить каждый день? Ну, что скажешь? Если я оставлю тебя хозяйкой самой себя, дашь ли ты мне то, что я прошу и в чем нуждаюсь?
– Я должна подумать.
Она тихо лежала около Гиллиама. Он наклонил голову, уткнувшись лбом ей в плечо. Кожа благоухала чистотой и свежестью. Его колени удобно укладывались в ее согнутые колени. Теплая спина уютно прислонилась к его груди, мягкие ягодицы, прижимавшиеся к его бедрам, манили к себе. Он отпустил запястья Николь и положил руку ей на бедро. Лучше ему немного отодвинуться, чтобы не поддаться искушению.
– Я не могу понять, почему ты мне это предлагаешь, – сказала она, как будто этот жест подтолкнул ее к разговору. – Пока мы не соединимся, ты не можешь считаться настоящим хозяином Эшби.
– А кто может разболтать, что ничего не произошло? Только ты или я. Я заявлю, что ты была девственницей, когда я тебя взял, правда, крови не осталось. Если ты назовешь меня своим мужем и станешь каждую ночь спать со мной в одной постели, разве кто-то будет нас о чем-то спрашивать?
Николь недоверчиво посмотрела на него через плечо. Даже в темноте было заметно, как удивленно поднялись ее брови.
– Это не очень хорошо, сам понимаешь. Ты обязан взять меня, и на простынях в качестве доказательства должна остаться кровь.
Гиллиам пожал плечами.
– Так как я не намерен тебя насиловать, а ты не собираешься добровольно уступить, какой остается выход? Придется солгать.
От легкого движения головой густой локон свесился на лоб Николь. Боже, как ему хотелось запустить пальцы в ее волосы, посмотреть, такие ли они упругие, какими кажутся. Гиллиам горько улыбнулся. Сделай он так, она с воплем отпрыгнет, как тогда в лесу, когда он поцеловал ее в щеку. Да, она совсем его не хочет.
– Что ты решила?
– Что ты сумасшедший, – сказала Николь, в ее голосе слышалось беспокойство.
– Вполне возможно, – согласился Гиллиам, невесело усмехнувшись. Явное сумасшествие думать, что он сможет ночь за ночью лежать рядом и не прикасаться к ней.
Легкая улыбка пробежала по губам Николь.
– Что толку спорить с сумасшедшим. Я сделаю все, что обычно делала в Эшби. Я подготовлю дом к зиме.
– Хорошо, – сказал он, затем продолжил обыденным тоном: – Теперь надо решить, как вести себя перед людьми. Я не стану упоминать о наших разногласиях. Если ты захочешь обсудить со мной что-то, будем отходить в сторону. Я не хочу, чтобы люди видели, как мы ругаемся из-за каждой мелочи.
Снова поглядев на него через плечо, Николь согласно кивнула.
– Ты рассуждаешь вполне разумно и в интересах Эшби. Я согласна. Но поклянись внимательно выслушивать то, что я буду тебе говорить.
– Разве я только что не доказал тебе?
– Да, доказал.
Даже в темноте Гиллиам чувствовал, как она успокоилась. Сбросив одеяло, совершенно нагая, Николь лежала рядом, и его взгляд невольно скользнул вниз, к округлостям груди. Подавив вздох, Гиллиам приподнялся на локте, стараясь не прикасаться к ней.
Николь зевнула.
– Я ужасно устала, – пробормотала она. – Завтра у меня полно дел, мне надо выспаться. Укрой меня одеялом, ладно?
– Я думаю, из-за больных ног ты еще день-два не сможешь ходить, – заметил Гиллиам, выполнив ее просьбу. – Ранам нужно время, чтобы зажить.
– Если ты хочешь, чтобы я успела переделать все дела, лучше надейся на другое. Уже первая неделя ноября, и только одному Богу известно, сколько всего надо успеть. А теперь молчи, я собираюсь спать.
Командные нотки в голосе жены вызвали у Гиллиама улыбку. Он понимал, она рада оказаться дома и еще больше рада тому, что она нужна кому-то. Да, она выполнит обещанное. По крайней мере то, о чем говорила сейчас. Но он будет настоящим дураком, если поверит, что она прекратит сопротивление.
Гиллиам лег рядом с Николь, размышляя, какие пути для бегства у нее остались. Она могла направиться к де Окслейду, но так как Николь уклонилась от встречи с ним в лесу Грейстена, теперь это вряд ли возможно. Ее люди, связавшие свою судьбу с ним, не поддержат ее, если она вдруг восстанет.
Судя по тому, как складывалась ситуация, для Николь не было причин и возможностей убежать. Может, она попытается убить его? Но он позаботился об оружии: оно собрано в одной комнате и надежно заперто. Его люди обыскали все укромные уголки, собрали все до одного острые инструменты. Повар поклялся каждый день пересчитывать ножи, чтобы ни один не попал в руки его госпоже. Гиллиам улыбнулся. Где только не нашли оружие! Везде, по всему замку: в сараях, в укрытиях, даже в маленькой кладовке для хранения трав и целебных снадобий. Оставалось надеяться, что его люди ничего не пропустили.