Веский довод

Лоуренс Стефани

Доминик заметила, что он оставил галстук в машине и расстегнул три верхние пуговицы рубашки. Сейчас Конрад был похож на дерзкого, очень красивого и необычайно обаятельного юношу. Она никогда не задумывалась о том, насколько Конрад красив, когда он был простым стажером у ее отца и выполнял любое приказание своего деспотичного наставника. Или… Доминик вдруг задумалась. Может, я просто подавляла в себе то, что чувствовала к Конраду тогда, потому что он был на семь лет старше меня и уже имел диплом врача? А я была лишь школьницей, которая только мечтала

стать врачом.

— Хорошо, я расскажу тебе о своих странствиях, но и ты расскажешь мне о своих, — выдвинула условие Доминик.

Она откинула голову на диванную подушку и прикрыла глаза. И сразу перенеслась мыслями в прошлое, когда доктор Барнес, узнав, что младшая дочь передумала поступать в университет, махнул на нее рукой.

— Ты губишь свое будущее! — сказал ей тогда отец. — Карен уже закончила первый курс университета. Я всегда мечтал о том, что мои дочери унаследуют семейное дело. В свое время я принял руководство клиникой от твоего деда, и твоя мать стала моим партнером. Неужели традиции семьи ничего для тебя не значат?

Позднее, приезжая домой и видя, насколько обеспечена и устроена жизнь сестры, ставшей уже главой клиники, Доминик, паршивая овца в семье, понимала, что ее жизнь была бы куда более легкой и приятной, уступи она тогда отцу и пойди по стопам родителей.

Доминик открыла глаза и посмотрела на Конрада.

— Я решила, что не могу пойти навстречу желаниям своей семьи, хотя бы немного не познав вначале мир. Так я оказалась в Юго-Восточной Африке в качестве волонтера в страдающей от голода и болезней стране. Я распределяла воду и продукты среди местного населения, раздавала медикаменты, выполняла несложную медицинскую работу. Когда в полевом госпитале, при котором я работала добровольцем, узнали, что мои родители врачи и что я ездила с матерью на вызовы с тех пор, как научилась ходить, мне стали давать более сложные поручения. — Доминик снова прикрыла глаза. — Я самостоятельно принимала роды… Ты бы видел, в каких условиях! Иногда мне помогали — а чаще мешали — родственницы рожениц и…

— А где ты познакомилась с отцом Чака?

Доминик отметила, что в вопросе Конрада прозвучал неподдельный интерес.

— Ларри был врачом, который вылечил меня от очень сложной формы тропической лихорадки, — тихо сказала она. — Он был первым человеком, которого я увидела, придя в себя после двухдневной комы. Я потянулась к нему, как цыпленок, который, вылупившись из яйца, считает, что первый движущийся объект, который он видит, и есть его мама.

— Ты хочешь сказать, что обманулась на его счет?

Доминик отрешенно смотрела на белый потолок и вспоминала, как ее трясла лихорадка, как она мучилась по ночам, лежа под сеткой от москитов.

— Я была, конечно, страшно ослаблена болезнью, — она горько усмехнулась, — но это не может служить оправданием того, что я влюбилась в мошенника.

— В настоящего мошенника? — Конрад подался к ней. — Ты имеешь в виду преступника или?..

— Он стал бы двоеженцем, если бы случайно не

проговорился за три недели до нашей свадьбы, что у него уже есть жена.

— О Господи!

Возглас Конрада был полон сочувствия. Он догадывался, что пережила чистая и доверчивая девушка, когда узнала о коварстве своего избранника.

— К этому времени у меня уже был двухмесячный срок беременности.

Конрад пересел на диван и положил руку на подушку, словно хотел — и не решался — обнять Доминик. Она вдруг поняла, что очень хочет, чтобы он сделал это.

— Представляю, как тебе было…

— Было! — оборвала она Конрада, испугавшись, что расплачется от его сочувствия.

— Ларри поддержал тебя?

— Я не сказала ему о беременности, потому что в это время стали выяснять подлинность его медицинского образования. В тот день, когда было неопровержимо доказано, что у него нет диплома врача, Ларри исчез.

— Ты его видела потом?

Рука Конрада соскользнула с подушки и легла на плечи Доминик. Она почувствовала тепло его пальцев и посмотрела в его темно-карие выразительные глаза.

— Нет. Через два года после того, как я начала учебу в училище Бейбиз Хоспитал, мне пришло письмо от одного из моих бывших коллег по работе в Африке. Он сообщил, что Ларри погиб в автокатастрофе вскоре после того, как вернулся к своей жене.

— Да, тяжело тебе пришлось, — задумчиво произнес Конрад и притянул ее к себе.

Доминик доверчиво положила голову ему на плечо, с удовольствием вдохнула запах мужского одеколона. Молодая женщина, истосковавшаяся по мужской ласке, готова была рассказывать старому знакомому о своих злоключениях до бесконечности. Когда делишься своими горестями с таким понимающим человеком, как Конрад, это нетрудно.

Может, ему тоже пришлось пережить лихие времена, если он так быстро понял ее?

— А что ты? — тихо спросила Доминик. — Куда тебя заносило ветром после того, как ты ушел от моего отца?

Конрад как-то загадочно улыбнулся.

— Может, отложим сагу о странствиях Бартона и Барнес до следующего раза? У меня такое впечатление, что ты заснешь, прежде чем я приступлю к первой части повествования.

— Я не устала, — вяло запротестовала Доминик. — Я…

Конрад не дал ей договорить, приникнув поцелуем к ее губам. Оторвавшись, он посмотрел на Доминик испытующим взглядом — словно боялся, что она выкажет свое недовольство его неожиданным поступком.

Недовольство! Ничего столь восхитительного, потрясающего с ней не случалось с… Доминик не могла сразу вспомнить, с каких пор. Ничего подобного она не испытывала с тех пор, как позволила опытному, искушенному в любовных делах негодяю обмануть себя. Когда она ошибочно приняла благодарность мужчине, который якобы спас ее от лихорадки, за любовь.

— Единственное светлое пятно, оставшееся от моего общения с Ларри, это мой чудесный сын Чак, — тихо сказала Доминик.

— Великолепный парень, — согласился Конрад. — Ты, наверное, гордишься им.