Весна художника
Шрифт:
— Вот только я — не здание, — заметила блондинка с улыбкой, в которой не было ни грамма веселья, — Я — гарантия его партнерства с моей семьей. А еще — его ключик к престижу, и просто красивый аксессуар. Он не отпустит меня. Надумаю бежать — найдет. Фима, от него не скрыться.
— Тогда зачем ты пришла? — спросил я прямо, в упор глядя на девушку.
— Я не знаю, — тихо призналась она, — Просто эти дни, без тебя…мне казалось, что я будто умираю внутри. Странно, ведь я была уверена, что итак умерла, и вместо меня осталась лишь пустая оболочка. Но рядом с тобой я оживаю. И я не хочу, чтобы это чувство уходило. Я эгоистка — и мне это известно. Пытаюсь усидеть на двух стульях — не потерять тебя и не навлечь на себя его гнев. Ты можешь сейчас выгнать меня — я пойму это. Но я решила, что, прежде чем ты примешь это решение, тебе стоит услышать всю историю. Говорят, разговоры — это ключ к понимаю. Надеюсь, молва не лжет.
Я смотрел на девушку, которая сидела передо мной и смиренно ждала моего решения. В ее глазах была лишь покорность и, казалось, она уже смирилась с поражением. Но всё равно, где-то очень глубоко в серых ее глазах я различал слабый огонек всё той же пресловутой надежды. Эта чертовка вообще до обидного часто появлялась в нашей жизни. Я бы даже сказал, ходила с нами за руку. Всегда были лишь мы трое — я, Лена и Надежда.
Буду ли я тем мерзавцем, который погасит эту искру? Или всё же плюну на остатки гордости и соглашусь на эту сомнительную аферу?
Чуть подумав, я не выбрал ни один из вариантов. Вместо этого я, потерев шею и взъерошив всё еще слегка влажные от пота волосы, негромко сказал:
— Я уезжаю из города.
Лена моргнула, потрясенно выдохнув, и будто бы инстинктивно отодвинулась от меня, словно я причинил ей боль своими словами. Мало того — казалось, что она словно уменьшилась в размерах. Или всё дело было в том, что она обхватила себя руками в какой-то защитной позе.
— Вот как… — почти шепнула она, и я тут же дал себе мысленный подзатыльник.
— Нет, всё не так, — поспешил заверить я Волкову, ругая себя и за свой язык и за то, как сжалось сердце от осознания, что я причинил этой хрупкой девушке боль.
Вот знал же, что это прозвучит именно так! И что Лена воспримет новость несколько искаженно! Какой черт меня дернул сказать всё именно так? Видимо, захотелось проверить её реакцию. И она мне понравилась. Настолько, что я испытал отвращение к самому себе — за то, что радуюсь. Ведь она явно не хотела, чтобы я уезжал.
— Мы с парнями едем в тур, по городам, — объяснил я, — Такая практика для нас не редкость — проводим мастер-классы, открытые уроки, отстаиваем честь школы, и всё такое. В этом году график более суровый, потому что мы — чемпионы мира, и нам проплатили несколько поездок еще и в Европу.
— Оу… — выдохнула Лена, и её лицо заметно просветлело, — И надолго?
— Муха и Дрон вернутся в конце января — у них всё же семьи. Остальные — еще через месяц.
— То есть, тебя не будет полтора месяца? — уточнила девушка, и ее голос самую малость дрогнул.
Я кивнул. Добавлять, что Стас и мне предлагал вернуться пораньше, но я сам отказался, мне не хотелось. Потому что мы оба понимали, почему я решил уехать из родного города на максимально длительный срок. И причина эта сидела передо мной и продолжала теребить край свитера. Думаю, вещь можно было смело отправлять в помойку — его подол после манипуляций Лены выглядел так, словно его пожевала крайне голодная моль.
На самом деле, у меня в голове мелькнула мысль отменить всё и вернуться к ней в самые краткие сроки. Но я вовремя одернул себя. Вместо этого я, чуть подумав, сказал:
— Хочу, чтобы мы оба провели это время вдали друг от друга с пользой. Я честно тебе скажу — вариант вечно скрываться меня не устраивает. Ты знаешь о моих чувствах, я осведомлен о твоих. Пока меня не будет — ты подумай о том, чего ждешь от нас, и готова ли ты вот так жить. Во лжи. Я свою позицию обозначил вполне себе четко. Дело только за тобой. Прости, если это жестоко — взваливать на тебя такую ответственность, но, Лен, лишь от тебя зависит, по какому пути пойдет наша история.
Сглотнув, Волкова кивнула:
— Да, я понимаю. Я сделаю это.
Вздохнув, я поднялся на ноги. Легче мне от собственного решения не стало, но всё же, на душе было уже не так погано, как за сутки до того. Вообще, в тот момент больше всего мне хотелось схватить её в охапку — и целовать. Щеки, лоб, нос, губы — всё, до чего я только смог бы дотянуться. И никогда не выпускать. Защитить от всего и всех — потому что знал, что мне это по силам.
Но я не мог заставить её. Лена должна была прийти ко мне сама. Не в зал, а именно ко мне. Добровольно. Потому что принуждать её — это равносильно тому, как если бы я встал на сторону её мужа. Моя клетка, конечно, была бы соткана из любви и заботы, но факт оставался бы фактом — она была бы в неволе. Я же хотел, чтобы моя птичка была рядом безо всяких оков.
Поэтому, всё, что я смог себе позволить — это протянуть руку и, чуть улыбнувшись, сказать:
— Пойдем. Я отвезу тебя домой, пока кое-кто не узнал о пропаже.
Глава 18
Возвращение домой для меня стало, наверное, одним из самых волнительных событий в жизни. Хотя, признаюсь честно — работа сумела полностью завладеть моим сознанием. Мари подготовила для нас по-настоящему убийственную программу. За первые три недели мы умудрились объехать чуть ли не половину страны. Такого размаха я до этого никогда не встречал, но, как пояснила наша мучительница, чемпионами быть — это не на лаврах почивать.
Мы с парнями увидели множество самых разных школ танцев, познакомились с целой кучей талантливых, творческих ребят. Мастер-классы следовали один за другим, и, возвращаясь ночью в отель, больше всего я мечтал выспаться. Но этим мечтам сбыться явно было не суждено, поскольку после нескольких часов отдыха мы отправлялись в следующий город.
Одно хорошо — Мари была профессионалом не только своего дела. Она и в мире танцев чувствовала себя, как рыба в воде, а потому объективно оценивала наши силы. Будь нашим агентом кто-то другой, нам пришлось бы объяснять такие понятия, как «перетрен» и что слишком активный образ жизни мог привести к травмам. Но Данчук — ей не нужно было ничего говорить. Девушке достаточно было просто взглянуть на нас, чтобы понять, кто выдохся, а кто еще способен показать «класс». Поэтому условно мы делились на группы — одна половина команды танцевала, в то время, как другая развлекала народ байками. А в следующем городе мы менялись. Таким образом, баланс в группе сохранялся, как и рассудок каждого из нас.
Но всё равно — слишком долгое нахождение нас всех вместе приводило к тому, что обстановка накалялась, и нередко кто-то срывался. Больше всех башню сносило нашему капитану, но его можно было понять — он находился вдали от дочери, и нервничал по этому поводу. Димка Мухин тоже был папашкой, но с его сыном Данилой сидела Катя — его жена. А вторая половина Андрея также путешествовала с нами, и маленькая Анюта осталась на попечении бабушек и дедушек. И если Мари еще умудрялась сохранять хладнокровие, а голова её была кристально ясной, то Дрон, кажется, психовал за двоих.