Весна незнаемая, кн. 1: Зимний зверь
Шрифт:
С усилием Веселка подняла голову; ей было горячо и холодно разом, эти две волны боролись в ней и рвали на части. Она сидела на снегу, и мир вокруг покачивался. Волчий вой нарастал, звучал все ближе, но Веселка не могла сообразить, слышит ли она его ушами, или он ей тоже мерещится, как эти огненные пятна на снегу. Все вокруг плыло, она не могла сообразить, на каком она свете, жива она или нет, сон это или явь.
Из-за снежной пелены вдруг выскочил серый волк с белой грудью… Но что-то в нем было не волчье, скорее, он походил на большую собаку с примесью волчьей крови. Лохматый серый зверь с ходу набросился на Сивого Деда, тот отмахнулся рукоятью своей снеговой метлы, но тут же другая собака вскочила
Веселка уронила голову на рукав и зажмурилась; ей хотелось зарыться в снег поглубже. Было похоже на ее падение вслед за Моровой Девкой; даже не пытаясь понять, что происходит, она ждала забытья как спасения, даже не предполагая, где и как очнется.
Волчий вой усилился и окружил ее; теперь он звучал победно, ликующе. Зато ветер стих, снег редел. Чувства Веселки успокоились; она по-прежнему мерзла, но теперь была уверена, что это не сон. Ей хотелось подняться, двигаться, но было страшно. Вой приблизился к ней вплотную, казалось, она окружена стаей волков.
Ей почудилось вроде бы вблизи позвякивает упряжь. Мелькнула было мысль, что Сивый Дед вернулся. Но нет, было далеко не так холодно, как раньше.
Собравшись с силами, Веселка подняла голову. Старика и собак не было, зато от пологого лесного берега прямо к ней ехало верхом какое-то странное и жуткое существо: невысокое, но плечистое, одетое в косматую волчью накидку без рукавов, в меховую шапку… Вместо лица у него была волчья морда, но какая-то не такая… не живая… В памяти мелькнул Велесов вечер, когда вслед за черной коровой по городу ходят ряженые в разных страшных личинах, и в таких вот тоже, из высушенных волчьих морд… Только лошадь – вороной масти, небольшая и косматая, – показалась знакомой, и вид этой лошади убедил Веселку, что она видит не потустороннее существо из Нави. Но кто это? Оборотень?
Целый десяток таких же оборотней приближался к ней со всех сторон; некоторые испускали знакомый волчий вой. Возле коней вертелись те самые собаки, что напали на Сивого Деда, и вид у них был торжествующий, довольный. Сам же Сивый Дед, его сани и серая лошадь исчезли, будто привиделись; от метели не осталось и следа, воздух был чист, дышалось легко. Косматые крепенькие коньки упрямо одолевали сугробы на опушке леса и с привычной осторожностью переставляли на льду реки широкие копыта, подкованные в два железных шипа. От лошадей и всадников веяло живым теплом, и с каждым мгновением Веселку все больше наполняла уверенность, что это – не нечисть. Но кто же тогда?
Тот, кого она заметила первым, уже подъехал к ней шага на два и остановил коня, рассматривая ее сквозь прорези личины. Веселка, сидя на снегу и мокрой рукавицей стирая снег с лица, тоже смотрела ему в «морду» – из-под волчьей личины виднелась часть человеческого лица, небольшой подбородок и рот, окруженный реденькими черными волосками, никак не тянущими на бороду. Поверх волчьей накидки на шее «оборотня», на поясе и даже на голенищах сапог, на конской упряжи висело множество литых из бронзы оберегов – каких-то фигурок, крученых проволочек, кружочков, утиных лапок, бубенчиков… И тут Веселка сообразила, кто перед ней. Слишком много думая о чудесах Надвечного мира, она позабыла простых обитателей земли. Это же личивины!
О личивинах, чужих, неговорлинских
Веселка лишь мельком вспомнила обо всем этом; в мыслях ее была полная путаница и разброд. Она еще не опомнилась от встречи с Сивым Дедом, а тут новая напасть! Пока личивины не проявляли никакой враждебности, но вид их был так дик и непривычен, что Веселка не могла смотреть на них без страха.
А личивины уже стояли вокруг нее плотным кольцом, поигрывая плетьми и радостно перекликаясь. Даже не пытаясь встать, Веселка сидела на снегу и переводила тревожно-недоуменный взгляд с одного на другого. Все всадники казались ей одинаковыми: волчьи личины, серые накидки из волчьих шкур, с висящими лапами и хвостами, бронзовые подвески везде, где можно. Голоса были чужими, непривычными, и она не понимала ни одного слова. Казалось, личивины очень рады, что нашли ее, она слышала тонкий, гортанный смех, и плети в руках у них звенели весело, как будто играли.
Вот один из них сошел с коня и присел рядом с ней на корточки. Веселка сжалась. Личивин осторожно тронул ее за плечо, будто был не уверен, что она настоящая, и произнес что-то. В его словах Веселка смутно уловила нечто знакомое, и только когда он повторил, поняла, что ей пытаются что-то сказать по-говорлински.
– Ауринко-Тютар, хорошо! Хорошо, ладно! – на все лады повторял личивин, и голос у него был радостный. – Не надо бояться. Теперь все хорошо! Мы пришли спасти тебе! Род Урхо-Ульяс спасти тебе! Хорошо!
– Вы кто? Что вам надо? – с трудом, каким-то чужим прерывающимся голосом выговорила Веселка.
– Это Урхо-Ульяс и стая его! – ответил личивин, показывая на одного из своих соплеменников.
Тот приосанился, и Веселка, не разобравшая его имени, все же догадалась, что это, как видно, вожак. Личивин выговаривал слова так странно, что она не столько понимала, сколько угадывала, что он хотел сказать.
– Мы нашли тебе! – с гордостью продолжал личивин. – Теперь ты в стая Урхо-Ульяс идти!
– Куда идти? Зачем? – Веселка хмурилась, отчаянно стараясь сообразить, что же происходит, но мысли путались.
– Метса-Пала! – значительно выговорил личивин, и все остальные при этих словах разом вскинули головы к небу и завыли по-волчьи.
Веселка закрыла голову руками. Понимала она только одно: все опять идет кувырком, ее никак не хотят оставить в покое. Мало ей Моровой Девки и Сивого Деда! Что же это такое!
– Послушайте! – заговорила она, когда вой умолк, глядя на всех по очереди и не надеясь, что сумеет убедить хоть одного. Ей все никак не удавалось увидеть живых людей в этих несуразных существах под личинами, и они казались ей какими-то странными, бездушными и безликими олицетворениями ее злой судьбы. – В Уборе за меня выкуп дадут! Отвезите меня туда!