Вестник смерти

Калугин Алексей Александрович

– Если бы только одна, – усмехнувшись, ответил ему Луконя. – Знал бы ты, сколько Империй погибло, обратившись в прах, не оставив по себе никакой памяти, кроме воспоминаний мертвяков да упырей, чудом уцелевших с тех далеких времен в таких заповедных местах, как это кладбище.

– Разве навье может умереть еще раз? – снова удивился Антип.

– Конечно, – уверенно ответил Луконя. – Они ведь только с виду на монстров похожи, а на самом деле просто несчастные и в чем-то даже беззащитные существа. Как только кому-нибудь придет в голову сровнять

это кладбище с землей, так и им конец придет, поскольку не останется у них места для житья.

– А разве упыри не охотятся по ночам за людьми, чтобы крови их напиться? – спросил Антип.

– Когда это было, – усмехнулся Луконя. – Теперь они за пределы этого кладбища и выходить-то боятся. Не до людской кровушки. Разве что крысу кладбищенскую придавят. Единственный настоящий душегуб, который временами на это кладбище еще наведывается, так это Карачун. По счастью, сегодня его нет. – Луконя зябко передернул плечами. – Даже мне в его присутствии не по себе делается.

– Карачун тоже из навья? – поинтересовался Антип.

– Нет, – покачал головой Луконя. – Это душегуб по природе своей. То есть он таким на свет уродился. Вроде как я – бес, а он – душегуб.

Конец яростной перепалке мертвяка с упырем положило то, что в котле наконец-то закипела вода. Откуда-то появились помятые жестяные кружки, и двое мертвяков, те самые, что принесли котел и поставили его на огонь, стали черпать оттуда странное варево и обносить им всех присутствующих.

Получив кружку, Антип осторожно понюхал содержимое. Варево было темного цвета, а на поверхности его плавал небольшой трилистник. Запах от него поднимался терпкий и незнакомый, но отнюдь не неприятный.

– Пей, не бойся, – подбодрил Антипа Луконя. – Это не колдовское зелье, а обычный чай с добавлением нескольких специальных трав, которые только на этом кладбище и можно сыскать.

– Что значит «специальные»? – все еще не рискуя отведать напиток, спросил Антип.

– Ну, для бодрости духа и крепости тела, – объяснил Луконя. – Только этим чаем местное навье себя и поддерживает.

В подтверждение своих слов Луконя сделал большой глоток из кружки, что ему передали, и блаженно закатил глаза.

Посмотрев по сторонам, Антип заметил несколько устремленных на него взглядов. Мертвяки и упыри то ли ожидали результатов дегустации гостем предложенного напитка, то ли просто желали убедиться в том, что он не побрезгует угощением. В любом случае отказываться было бы невежливо, и Антип осторожно пригубил напиток.

Это и в самом деле был крепко заваренный чай, в густом аромате которого витали еще какие-то незнакомые запахи, придававшие напитку необычный вкус – для него невозможно было найти ни названия, ни даже сравнения.

– Ну как? – поинтересовался Луконя.

– Отменно, – не покривив душой, произнес Антип достаточно громко, чтобы все собравшиеся навье услышали его слова.

Обстановка вокруг костра сразу же стала более непринужденной. Мертвяки и упыри прихлебывали чай, обмениваясь одобрительными замечаниями,

а мертвяк Марлинус, который, похоже, уже забыл о своем недавнем бескомпромиссном споре с упырем Оззмозисом, даже встал и, подняв кружку с чаем, произнес короткую, но вдохновенную речь, прославляющую нежданного, но тем не менее в высшей степени приятного гостя, посетившего их вечеринку.

Следуя примеру остальных, Антип сделал три больших глотка чая. Спустя какое-то время он испытал странное и необычное ощущение. Ему показалось, что кровь в жилах закипает. Все тело его словно бы пронзили тысячи мельчайших иголочек, но это было не больно, а, напротив, приятно. Затем иллюзорный жар ударил Антипу в голову. Голова пошла кругом, и на мгновение Антипу показалось, что он теряет сознание. Но в следующий миг уже чувствовал себя превосходно. Более того, сознание его обрело удивительную ясность, а мысли – небывалую проницательность. Одновременно с этим обострились все чувства. Антип слышал, как скребется мышь за дальней стенкой склепа, чувствовал оставшийся на одежде запах розового куста, возле которого он встретил Луконю, отчетливо видел каждую могилу, из тех, что окружали место странного чаепития. Блаженно улыбнувшись, Антип сделал еще пару глотков ароматного чая.

– А кормить здесь будут? – поинтересовался он у Лукони.

– Сомневаюсь, – усмехнувшись, покачал головой тот. – А если что и предложат, то тебе это явно придется не по вкусу. Даже я в этой компании только чайком пробавляюсь.

– А свой харч можно достать? – поинтересовался Антип.

Не евший с полудня, он испытывал огромное желание забраться в свой заплечный мешок и посмотреть, что там ему положила мать в дорогу.

– О чем речь! – взмахнул свободной рукой Луконя. – Здесь демократичное общество. Каждый волен делать все, что ему вздумается, если при этом он не ущемляет чьих-то других интересов.

Развязав мешок, Антип первым делом извлек завернутую в полотняную тряпицу буханку серого хлеба. Сразу же несколько мертвяков вскинули головы и потянули носами.

– Угощайтесь, – предложил Антип и, нарезав хлеб ножом, раздал каждому по большому ломтю, не забыв и себе один оставить.

Упыри от хлеба отказались, но зато с радостью приняли предложенную Антипом кровяную колбасу, кольцо которой также обнаружилось в мешке.

Вареную курицу Антип оставил себе, поскольку к ней никто не проявил интереса, за исключением Лукони, отломившего крылышко.

Мертвяки ели хлеб медленно, растягивая удовольствие. Отщипывая от своих ломтей крошечные кусочки, они аккуратно клали их в рот и тщательно разжевывали. Временами кто-нибудь из них подносил хлеб к провалившемуся носу и с наслаждением вдыхал его аромат.

– Я думал, мертвякам не нужна еда, – тихо обратился к Луконе Антип.

– Они едят не для того, чтобы жить, а ради того, чтобы получить удовольствие, – ответил Луконя. – А хлеба им давно видеть не доводилось. Хлеб для них – это воспоминание о настоящей земной жизни.