Вестники времен: Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
– Отец Колумбан! – изумленно вскрикнул сэр Мишель, и несчастный старик вздрогнул, будто его ужалила змея. – Что с вами, святой отец?
Осторожно приподняв взлохмаченную седую голову, отец Колумбан посмотрел на норманна через плечо и, убедившись, что он не демон, вызванный нечистыми заклинаниями сарацинов, а всего-навсего младший Фармер, слабым голосом проговорил:
– Мальчик мой, ты не знаешь, что за дьявольские силы промчались над миром?
Сэр Мишель помог отцу Колумбану подняться, заботливо очистил его одежду от налипших травинок и цветочных лепестков и, с трудом скрывая гордость, сказал:
– И не дьявольские вовсе это силы
– Может ли такое быть? – Отец Колумбан недоверчиво взглянул на баронета.
– Может! – уверенно тряхнул засаленными волосьями сэр Мишель. – Пойдемте, святой отец, я познакомлю вас с Джонни – так зовут моего оруженосца. К тому же он желает исповедаться.
– Прекрасно, дитя мое! – оживился отец Колумбан. – Я с радостью выслушаю его, отпущу грехи и, если он не откажется, расспрошу о чудесном оружии.
Опершись на руку сэра Мишеля, отец Колумбан засеменил к той самой березе, возле которой у него состоялся столь неприятный разговор со странным сэром Понтием.
Подойдя к Гунтеру, сэр Мишель представил отцу Колумбану своего оруженосца, назвав его Джонни. Тот не стал возражать, к тому же все равно надо было привыкать к новому имени. Гунтером он теперь останется только в разговорах с самим собой и в воспоминаниях.
– Вот, Джонни, отец Колумбан готов принять твою исповедь! – радостно сообщил сэр Мишель.
«Ага, теперь самое время исповедаться, – с раздражением подумал Гунтер. – Я, простите, хочу как следует поесть и отоспаться. Желательно в постели, а не под деревом».
– Да, конечно, после заката, когда я завершу свои дела, приходите в мой дом и примите мое благословение. Кстати, а куда вы идете?
– Вообще-то я иду домой, – почесывая в затылке, сказал сэр Мишель. – Одного боюсь – папенька начнет кричать и выставит нас взашей. Святой отец, может быть, вы с нами сходите? Все-таки барон вас уважает…
– Уважает, – хмыкнул отшельник. – Я тебе не рассказывал, что монсеньор Александр после твоего ухода из дому имел со мной беседу? Нет? Хорошая была беседа, длинная.
– И о чем? – подозрительно скосился на старца Фармер-младший.
– «Ты позволил моему наследнику начитаться бестолковых книжек! – явно передразнивая голос барона, продекламировал отец Колумбан. – И этот балбес возомнил себя кем-то наподобие Ланцелота!»
– И вам досталось, – вздохнул рыцарь. – А книжки все равно были хорошие. Правда, теперь я уяснил, что в наши времена все по-другому. – Зато набрался жизненного опыта, – махнул рукой святой отшельник. – Это тоже полезно. Не убили, не покалечили – и слава Богу. Ладно, я согласен. Поговорю с бароном Александром. Идемте в замок.
Мишель, обрадовавшись покладистости монаха, грохнулся на колени и полез целовать ему руку. Выглядело это не столько благочестиво, сколько шутовски.
«Рембрандт. Возвращение блудного сына, – умиленно подумал Гунтер, вставая и разминая затекшие ноги. – Только туфли упавшей не хватает».
Он вспомнил, как поздней осенью 1939 года он был с военной миссией люфтваффе в России. Их долго и утомительно возили по аэродромам, демонстрировали последние достижения русских авиаконструкторов, а в конце поездки в качестве «культурного отдыха», как выразился на дурном немецком гид с насквозь продувной рожей полицейского агента, их отвезли в Петербург, который большевики переименовали годах в двадцатых в честь своего первого фюрера. И там он, отстав от спотыкающегося на каждом слове экскурсовода, долго смотрел на картину Рембрандта, виденную им до сих пор только на репродукциях. Странное было ощущение – будто картина потускнела, съежилась от тоски, одиночества, непонимания в чужой холодной стране. А может быть, просто показалось – в огромном музее со множеством уникальных произведений искусства было на редкость дурное освещение.
Отец Колумбан, который знал окрестные пущи как свои пять пальцев, предложил не выходить обратно на Алансонскую дорогу, а пройти к замку напрямик через лес.
Поначалу Гунтер думал, что пустынник будет всю дорогу готовить сэра Мишеля ко встрече с бароном Александром, читая ему наставления, но вместо этого отец Колумбан начал рассказывать разные забавные и порой неосторожные истории из жизни святых, причем смеялся над ними громче сэра Мишеля с Гунтером, будто только что придумал их сам.
– А вы не слышали историю о святой Касильде и ее розах? – сказал он, отсмеявшись своим кудахтающим хохотком над очередной сказочкой. – Да впрочем, это неинтересно. Вот послушайте-ка лучше житие блаженного Целестина Вадхеймского, в землях норманнских просиявшего! – Это как? – нахмурился сэр Мишель, припоминая святцы и не находя в жизнеописании одного из первых Святых Пап название Вадхейм. И отчего, интересно знать, Папа Целестин I мог просиять в каком-то Вадхейме? Или это другой святой с таким же именем? Название-то вроде норманнское, больше принадлежащее стране Норэгр, далекой северной родине…
– Сейчас расскажу, – с готовностью отозвался отец Колумбан. Далее последовала длительная и крайне запутанная история о житии некоего бенедиктинского монаха, именем Целестин, изгнавшего злопакостных языческих богов, смущавших души людские премного, с земель Севера, и обратившего в веру истинную норвежцев-язычников. Впрочем, отец Колумбан и сам до конца эту легенду не знал, часто путался и, по мнению Гунтера, слишком уж привирал. Сэр Мишель слушал речи отшельника с благоговением.
– …И вот тогда, – вещал святой Колумбан, – взял отец Целестин святую чашу, именуемую язычниками Трудхеймом, в рыцарских же христианских сказаниях – Грааль, и, преклонив колени пред алтарем, вознес к престолу Всевышнего слезные молитвы свои с просьбою избавить предков твоих, милый мой Мишель, от гнуснейших и богопротивных верований. И тогда же явился святому Целестину Вадхеймскому в Граале лик… м-м… – Тут Колумбан запнулся, видимо выдумывая продолжение, а Гунтер, воспользовавшись неожиданной паузой в напыщенных и не совсем понятных ему речах старца, постарался перевести разговор на другую, более нейтральную тему.
– Отец мой, я в этих краях человек новый, многое мне здесь неизвестно…
Сэр Мишель и отец Колумбан одновременно кинули на германца укоризненные взгляды, и святой отшельник проговорил несколько обиженным тоном, нарочито обращаясь к одному сэру Мишелю:
– Ладно, Мишель, удивительную и поучительную историю о блаженном Целестине Вадхеймском я доскажу тебе после. Откуда же твой оруженосец пришел в нормандские земли?
Сэр Мишель открыл было рот, явно надеясь порадовать отца Колумбана предивным известием о нежданном пришествии его нового оруженосца вкупе с драконом по имени Люфтваффе из далеких германских земель (и о будущих через семь с лишним столетий), но Гунтер ткнул рыцаря локтем в бок и бросил красноречивый взгляд – не лезь, сам скажу!