Вестники времен. Дороги старушки Европы. Рождение апокрифа
Шрифт:
— Как чем? — вытаращился на Гунтера Казаков. — Германию разбили в сорок пятом году. Мы и англичане с американцами. Берлин долго штурмовали. Про маршала Жукова слыхал? А Гитлер твой застрелился… Лучше расскажи быстренько, кто ты такой?
— Потом, — буркнул ошеломлённый Гунтер. Затем встал и, чтобы хоть чем-то себя занять, пошёл собирать хворост для костра. Уже почти стемнело и возвращение домой пришлось отложить до завтрашнего утра. Заметив, чем занимается рыжий немец, Казаков тоже поднялся и присоединился к нему. Сэр Мишель остался сидеть возле дерева вместе с отшельником. Не рыцарское это дело — за дровами ходить.
«Когда что-то происходит однократно — это случайность, —
На Гунтера одномоментно свалилось такое множество новостей, что он никак не мог сосредоточиться на одной мысли. Помочь германцу мог только подробный и обстоятельный рассказ гостя.
…Когда иссушенные ветки сосны были сложены на кострище неопрятной бесформенной кучей, оруженосец поднёс к лапке с жёлтыми иглами зажигалку и щёлкнул кремнём. Огонь разгорался. Сэр Мишель угрюмо молчал, отшельник закончил с молитвами и перешёл к проклятиям, а гость по имени Сергей Казаков сел в стороне, подальше от рыцаря и святого. Гунтер понял, что нужно захватить инициативу.
— Монсеньёр де Фармер, — по-шутовски напыщенно начал оруженосец, пытаясь скрыть неуверенность в себе. — Разрешите представить вам, равно как и досточтимому монаху из ордена святого Патрика нашего нового друга…
— Видали мы таких друзей знаешь где?.. — сэр Мишель посмотрел на Гунтера исключительно недовольно. — Сначала в яму уронили, а теперь дружбу предлагают?
— Оставь, сын мой, — поморщился отец Колумбан. — Прости его. Он не со зла.
— Мишель… — Гунтер укоризненно взглянул на рыцаря. — Помолчи. Так вот, на чём я остановился? — и оруженосец добавил по-английски: — Господин Касакофф, подойдите сюда.
— Бить будете? — поинтересовался русский. — Учтите, я могу и ответить.
— Никто тебя бить не будет! — внезапно разозлившись рявкнул Гунтер. — Вставай и иди ко мне! Будем знакомиться.
Мишель подозрительно и не без неприязни оглядывал человека, навязываемого отцом Колумбаном и Гунтером в качестве второго оруженосца. Вид, прямо скажем, непрезентабельный. Роста не слишком высокого, чуть выше трёх с половиной локтей. Физиономия глумливая, и это несмотря на откровенную щекотливость положения. Глаза самую чуточку узковаты, тёмные, смотрят не то с ехидством, не то с опаской. Под ворованной крестьянской рубахой из серого холста странная тужурка с узкими белыми и синими полосками. Вместо положенных любому приличному дворянину благородных длинных волос — непотребный тёмный ёжик. Гораздо хуже, чем у Гунтера, несколько обросшего за последний месяц. Насмешка одна, а не оруженосец. И мечом наверняка не владеет.
— Ну? — ядовито вопросил сэр Мишель. — Это что?
— Esse homo, — выпендрился Гунтер по-латински. — Человек, то есть. Его зовут Сергей. Наверное, можно произносить как «Серж». Он из России. Мишель, помнишь, я тебе рассказывал? Во
— Там что, все такие? — агрессивно спросил рыцарь, но успокоился, когда на плечо легла рука отца Колумбана. — Что мы с ним делать будем? А его дракон? Куда денем?
— Дракон умер. И вообще, Мишель, прекрати злиться. Посмотрел бы я на тебя в двадцатом столетии! Думаю, твои волчьи ямы были бы с кольями на дне.
— А как же иначе? — изумился молодой Фармер.
— Хорошо, — чуть поклонился оруженосец и, положив руку на плечо нового знакомого, указал ему на сэра Мишеля. — Вот этого светловолосого парня зовут Мишель де Фармер. Он рыцарь и сын барона, — Гунтер подумал и добавил: — Феодал. Старика с бородой мы обычно называем отцом Колумбаном. Он святой. Чудеса творит иногда. Живёт здесь неподалёку. Завтра утром пойдём в его дом.
— Так какой это год? — прищурился Казаков, сделав вид, что никак не воспринял полученные сведения.
— Тысяча сто восемьдесят девятый, — раздельно выговаривая каждый слог, сказал Гунтер. — Только снова в обморок не падай.
— Я так и знал, — вздохнул гость. — Поганое здесь местечко… Ну, здравствуйте, что ли… Я тут уже двадцать семь дней живу. Рыжий, как говоришь, тебя зовут?
— Hunter von Reihert, — сказал оруженосец баронета де Фармер. — Мы очень хотим выслушать твою историю. Как ты здесь оказался?
Русский присел возле костра, порылся за пазухой и извлёк початую пачку сигарет. У Гунтера загорелись глаза — он не курил уже две недели. Приметив голодный взгляд оруженосца, Казаков протянул незнакомую зелёную упаковку. Германец выудил сигарету, взял веточку из костра и, прикурив, затянулся. Незнакомый вкус, будто бы мятный.
— А чего рассказывать? — пожал плечами гость. — Ерунда какая-то случилась…
Казаков говорил, а Гунтер в поте лица работал переводчиком. Очень тяжело вначале перевести с английского на родной немецкий, а уже затем — на норманно-французский. Мишель, которому байки «разбойника» были малоинтересны, плюнул на своё рыцарское достоинство и принялся собирать в округе сухие дрова для костра. Но отец Колумбан слушал очень внимательно.
В общем, рассказ «герра Казакова» сводился к следующему. Вертолёт, называемый гостем английским словом «helicopter» и носящий аббревиатуру «КА-250», находился 13 августа 2002 года неподалёку от Лондона. На авиасалоне в местечке Фарнборо. То есть на выставке. Это был день показательных полётов. Пилот поднял машину в воздух, встал в общий строй и направился к Рочестеру. Там следовало развернуться, идти по сигналу радиомаяка и спустя сорок минут после взлёта пролететь над трибунами. Над Рочестером случилось необычное — машина внезапно вошла в густой туман, налетевший ниоткуда, потеряла ориентацию, а когда туман исчез…
— Невероятно, — пролепетал Гунтер. — Значит, вас сначала перекинуло в 1940 год… Битва за Британию!
— Мы поняли, что здесь стреляют, причём стреляют всерьёз, — продолжал рассказывать Казаков. — Сразу же убили первого пилота. Второго ранили. Я сидел в кунге, поэтому пули не задели.
…Вертолёт, покинув странную белёсую облачность, неожиданно для экипажа оказался в гуще воздушного боя. Самого настоящего. Только самолёты, кружащие над окраинами Лондона, были старинными. «Юнкерсы» с чёрными тевтонскими крестами на бортах да английские истребители годов сороковых… Но, что характерно, и те, и другие накинулись на «Чёрную акулу — 2» и принялись лупить по ней из пулемётов. Приняли за врага, наверное.