Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
Дугалу просто не повезло — отбив рубящий удар сверху, он отступил на шаг назад, нога зацепилась за гвоздь, неплотно пригнанный к дощатому настилу набережной, и Мак-Лауд, запнувшись, опрокинулся на спину. Так как дело происходило у самой кромки воды, Дугал полетел вниз с причала. Меч сэра Мишеля распорол воздух.
— Трус! — рявкнул рыцарь, заглядывая через край пристани в мутную грязную воду Дуврской бухты. — Вылезай!
Снизу донёсся плеск, бульканье, по волнам пошли круги и шотландец вынырнул, взмахивая руками и вопя:
— Эй, помогите! Я не умею плавать!
После чего Мак-Лауд снова погрузился, выпустив цепочку пузырей.
— Эй, — Гай тронул разгорячённого Мишеля за плечо. — Он же утонет!
— Я ему утону! — взъелся норманн. — Мы поединок не закончили!
Гисборн сплюнул, огляделся и, увидев лежащую возле сходен когга, команда которого с интересом наблюдала за происходившим на берегу спектаклем, канатную бухту, схватил один конец толстой верёвки, размотал её и бросил Дугалу, в очередной раз появившемуся на поверхности воды. Вместе с двумя окликнутыми и подбежавшими стражниками Гай вытащил ухватившегося за канат шотландца, и когда тот, мокрый и тяжело дышащий, перевалился грудью на пристань, заметил вполголоса:
— Хоть помылся…
Сэр Мишель подошёл к сидящему на досках причала Мак-Лауду, выставил перед собой клинок и упрямо заявил:
— Сдаёшься? Или давай дальше биться!
— Отвяжись, — поморщился Дугал, прокашливаясь и плюясь грязной водой. — Меч утонул. Если вытащишь — подерёмся… А я на воду больше смотреть не могу!
— Ага, — неожиданно Гай ткнул Мишеля кулаком в бок, заставляя отвлечься от шотландца. — Ты посмотри, кого твой оруженосец сцапал! Здравствуйте, мэтр Уильям!
Гунтер, по-прежнему крепко державший Лоншана за ворот, выглядел совсем не радостно. Деньги, вернее, камушки, взял, а не отпустил, хотя совсем не обещал этого делать.
Бывший канцлер, низенький и большеголовый, смотрелся в своём чёрном платье убого и жалко. Губы дрожали, волосы растрепались, а на лице выражалась смесь злости и ужаса, причём непонятно, чего больше боялся Лоншан — смерти телесной или церковного интердикта, означавшего гибель души.
Зато как радовался новый начальник стражи гавани, которому Гунтер успел разъяснить, кого именно выловили в подчинённом дуврскому констеблю порту! Вести из Лондона о свержении канцлера дошли до Бертрана Ланкастера ещё вчера, равно как и приказ Джона задержать прежнего любимца короля. Главный стражник, едва узнав, кто находится у него в плену, послал за констеблем…
В каждом уважающем себя порту Европы имеется виселица, используемая для наказания пиратов, грабителей или воров. Мэтр де Лоншан подходил под все эти обвинения, а, кроме того, законы церкви ясно гласили: «Отлучённый более не находится под защитой светских и духовных властей, не может рассчитывать на человеческую милость и, лишь вымолив прощение у папы Римского или прочих великих понтификов, имеет право вернуться к жизни среди людей.»
Бывшему канцлеру не дали такой возможности. Вихрем прискакавший в порт Бертран Ланкастер решил судьбу человека пустившего по миру две трети населения королевства одним коротким словом:
— Повесить!
Бертрану не требовался
— Пошли отсюда, — проворчал сэр Мишель, искоса наблюдая, как на верхней перекладине высокой деревянной виселицы увязывают крепкую верёвку. Лоншан, охранявшийся четырьмя копейщиками, отрешённо смотрел в сторону. — Джонни, ты почему такой хмурый?
— Согрешил, — невесело усмехнулся Гунтер. — Вроде бы сказано — не укради, а я?
— Что — ты? — вытаращил глаза сэр Мишель. — Бертран забрал с корабля лоншаново золото в мешке, а запустить туда руку ты успеть не мог…
— Потом объясню, — вздохнул германец. — Только ты учти — мы теперь богатые до невозможности. Пойдём к тому кораблю, может, возьмут на борт вместо прежних пассажиров.
Сэр Мишель окликнул Гая, с удовольствием наблюдавшего за подготовкой к повешению, и господа рыцари отправились вслед за Гунтером. Хотелось, конечно, досмотреть до конца всю процедуру, да времени не было. Вот так и кончилась блестящая карьера мелкого клерка государственной канцелярии в Кентербери, ставшего благодаря своему злому гению и воле бестолкового короля Ричарда государственным канцлером и наместником Англии, исполняющим, вдобавок, обязанности архиепископа…
Дугал Мак-Лауд, мокрый и недовольный, сидел на прежнем месте, прямо в луже, натёкшей с его одежды. Вид у задиры-шотландца был удручённый.
— Ну? — Дугал взглянул на подошедших Мишеля, Гая и Гунтера. — Как здоровье моего господина?
— Плохо, — развёл руками Гай. — Думаю, он уже умер.
— Я его предупреждал, — тягостно вздохнул Мак-Лауд. — Надо было бежать не морем, а через Ноттингам и Йорк в Шотландию. А он хотел к Ричарду, жаловаться… И Мак-Куайри вы убили… Теперь моя очередь посушиться на английском солнышке?
— Да пошёл ты… — сплюнул сэр Мишель и повернулся к Гунтеру. — Джонни, дай ему свой меч, мы с шевалье Лаудом не закончили поединок.
— Шевалье-е! — передразнил шотландец. — Какой я тебе шевалье? Не буду драться без моего меча! Ты виноват, что он утонул, теперь доставай!
— Ещё как будешь! — сквозь зубы проговорил рыцарь. — Не сейчас, так потом!
— Когда — потом? — усмехнулся Дугал и встал. — Я лучше домой отправлюсь, только денег нет — чёртов констебль мешок господина канцлера себе забрал.
— Тогда с нами поедешь! — неожиданно рявкнул рыцарь и глянул на спутников — согласятся ли. Гай воздел очи горе, а оруженосец только плечами пожал.
— Куда это — «с нами»? — поинтересовался Мак-Лауд.
— Сначала в Нормандию, потом в Сицилию, к Ричарду, а потом, глядишь, в Святую Землю.
— А что? — расплылся в широкой улыбке Дугал. — Поехали! Только содержание — ваше. И меч новый купите, причём шотландский. Я его сам выберу. Вот тогда и побьёмся.
— На какие деньги? — возмутился сэр Мишель. — Думаешь, мы богаты, как твой покойный хозяин? Дудки!