Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
— Это всё оттого, что дела себе придумать не может, — серьёзно сказал отец Колумбан. — Добился рыцарского сана и, кроме поединков да попоек, ни на что больше ума не хватает. А ты позаботься, придумай ему занятие достойное. Хоть в поход, вместе с королём Ричардом отправить. Или на вассальную службу к графу Анжуйскому…
— Можно подумать, Мишель будет этим делом заниматься, какое бы достойное оно ни было. У него же ровно кинжал в заднице — на месте усидеть не может… Ох, не знаю, право, святой отец, что делать! Наследства лишить, а титул передать Хьюго? — барон в раздумье побарабанил пальцами
К тому времени, подошла дочь барона со средним братом. Девочке было около тринадцати лет, и она понемногу начинала превращаться в очаровательную девушку — под простым серым платьем уже угадывалась маленькая девичья грудь, белокурые локоны были уложены как у взрослой женщины, а заметив на себе взгляд Гунтера, она слегка зарделась и опустила веки с длинными пушистыми ресницами. Сопровождавший её средний сын барона Александра ничем особенным не выделялся — он был и вправду каким-то «средним», волосы не тёмные, как у отца, но и не светлые, как у сестры и старшего брата, глаза неопределённого цвета, внешностью похож одинаково на обоих родителей. Подойдя к папе и поцеловав ему руку, а так же приветствовав отца Колумбана, оба отпрыска сели на свои места.
— Да ведь Мишель совсем не мальчик. Много попутешествовал, разных людей видел… — вновь заговорил отшельник, стараясь, чтобы барон особо не сосредоточивал внимание на германце, но мигом пожалел о сказанном — нельзя всё-таки два дела одновременно вершить: и Гунтера прикрывать, и Мишеля оправдывать.
— Путешествовал?! — барон Александр метнул на святого отца язвительный взгляд. — А ума у него хватило, между прочим, лишь на то, чтобы всех девок в замке… того… обрюхатить! — он вовремя вспомнил, что рядом находится подрастающая дочь и с грохотом опустил кулак на стол и замолчал.
Отец Колумбан, обрадовавшись, что неприятный разговор окончился, встал, сложил руки и стал читать латинскую молитву. Гунтеру ничего не оставалось делать, как последовать его примеру, хотя Богом посланная пища была им давно уничтожена безо всяких благодарностей.
Окончив молитву, отец Колумбан и хозяин замка сели, стоящий позади кресла барона слуга наполнил им кубки, положил на тарелки по куску баранины, и только тогда все остальные тоже приступили к трапезе.
Отец Колумбан наклонился к Гунтеру и шепнул ему на ухо:
— А ты бери ещё мяса, ешь, не бойся!
Тот в свою очередь приблизил губы к уху отшельника и прошептал:
— Мне бы одежду поскорее сменить. А то смотрят… Да и барон на меня внимания не обращает. Что, так положено?
— Ему не до тебя, — ответствовал святой отец. — Если спросят, кто ты, говори — оруженосец Мишеля, этого будет вполне достаточно. А одежду мы тебе разом справим.
Отец Колумбан подозвал прислужницу, уносившую пустые сосуды из-под вина, сказал ей пару слов, та окинула Гунтера насмешливым взглядом, кивнула и ушла. Германец, вяло отщипывая кусочки сочной дичи и медленно пережёвывая, напряжённо ждал, когда же папа Мишеля соизволит
— А, ты юноша, кто будешь? — сказал барон Александр, вытирая жирные пальцы о шкуру вертевшихся подле стола гончих, и оглядывая Гунтера.
Гунтер едва не поперхнулся, прокашлялся и ответил:
— Я оруженосец сэра Мишеля.
— А откуда родом? — барон явно намекал на странный костюм.
— Из Германии, — коротко ответил Гунтер.
— А-а, — протянул барон де Фармер. — Понятно. Ну-ну… Моя покойная жена была немкой.
На этом, к великому счастью Гунтера, интерес бородатого феодала к оруженосцу сына иссяк. Барон ещё немного посидел, задумчиво потягивая вино из серебряного кубка, потом побросал собакам кости и поднялся с кресла. Трапеза была окончена, встали и все остальные.
— Оставьте Мишелю вина и мяса. Вина поменьше. — сквозь зевок, проговорил барон и отправился к себе наверх. Эдмунд увязался за ним, то и дело повисая на отцовской руке и суча ногами от восторга, а брат с сестрой подошли к отцу Колумбану и принялись что-то рассказывать ему.
— Пожалуйте, сударь! — рядом с Гунтером возникла служанка, держа в руках свёрток с одеждой. Германец приподнял край сукна, в который его новое облачение было завёрнуто, углядел добротные кожаные штаны, красновато-коричневую рубаху, похожую на ту, что носил барон и замшевую безрукавку. Ну, что ж, одели просто, без вульгарной роскоши, но вроде как благородного. Вполне приемлемо. Особо если сравнить с рубищем сэра Мишеля.
— Спасибо, детка, — сказал Гунтер. Служанка хихикнула, жеманно пожала плечиками и, захватив несколько блюд, отправилась на кухню, не забыв по дороге пару раз оглянуться на германца и ответить ухмылочкой на его дружеское подмигивание. Забавные здесь девицы, однако!
Отец Колумбан, отпустив детей с благословением, которые приняли его, преклонив колени, обратился к Гунтеру:
— Ну, что, доволен?
— Разумеется, — ответил германец. — Теперь бы вздремнуть где-нибудь…
Отец Колумбан задумчиво потеребил бороду, пожевал губами и решительно хлопнул ладонью по столу.
— Вот что, дорогой мой. Отправляйся-ка ты со мной, в мою лесную келью. Там ты и вздремнёшь спокойно, а когда выспишься, я с удовольствием исповедаю тебя. Согласен?
Действительно, сейчас в замке Фармер Гунтеру делать было нечего — сэр Мишель будет заниматься тем же, чем и он, а именно — есть да спать. Да и мелькать перед бароном лишний раз не следует, пока его не представят как должно. Так что вполне можно принять предложение отшельника и отправиться к нему.
— Что ж, я не против, — ответил Гунтер. — А далеко идти?
— Да нет, не слишком — около полулиги. Ты подожди меня здесь, я только зайду к барону Александру, попрощаюсь.
Отец Колумбан ушёл, а Гунтер задумался. «Пожалуй, столько я не пройду в таком состоянии. Не-ет, лучше уж здесь остаться, чем где-нибудь в лесу под дубом завалиться…»
Отшельник вернулся довольно быстро, и Гунтер сказал ему:
— Знаете, святой отец, я всё-таки останусь здесь. Идти с вами у меня просто сил нет, да и мы с сэром Мишелем вроде как вместе собирались к вам пойти. Отоспимся, отдохнём да и навестим вас.