Вестники времен
Шрифт:
Сэр Мишель, облегченно вздохнув, улыбнулся и потянул Гунтера во двор.
— Пошли в кузню, покажу, какие наш кузнец Бернар замечательные мечи кует. Если захочешь — выберешь себе заместо твоего… ов… автомата! Добрый клинок понадежнее будет.
— Барон человек богатый, а зеркал до сих пор не завел. Или их не изобрели еще? — бурчал под нос Гунтер, тщетно пытаясь начисто выскрести подбородок маленьким кинжалом, склонившись над широкой миской с водой, в которой колыхалось его мутное отражение. Этот клинок был самым миниатюрным из имевшихся в кузне. К завершению операции, поименованной германцем как «бритье оруженосца» на лице уже имелось три пореза — отсутствие зеркала и мыльной пены, а также непривычный и неудобный инструмент
Гунтер совершенно не учел того обстоятельства, что во времена, сопутствующие крестовым походам, бриться не любили, и большинство мужчин носили бороды. Но когда Гунтер коснулся ладонью своей щеки и ощутил под пальцами изрядно отросшую жесткую щетину, он понял, что перебороть самого себя не в состоянии и, хочешь не хочешь, а приводить в порядок лицо придется. К тому же он не очень хорошо представлял себе, как будет выглядеть с бородой.
Втолковывать свою мысль сэру Мишелю пришлось долго, ибо рыцарь не совсем понял, о чем идет речь, а когда, наконец, сообразил, то жутко возмутился, произнеся пламенную речь, суть которой сводилась к тому, что борода есть непременный атрибут мужественности, и ежели таковая растет, то сбривать ее сущее преступление. Правда, у самого рыцаря даже намеков на бороду не было — лишь над верхней губой произрастало нечто, способное со временем превратиться в густые светло-русые усы.
Когда сэр Мишель понял, что Джонни твердо вознамерился соскоблить пробившуюся щетину, перед ним встал вопрос, чем это можно сделать. Развешанные по стенам замка мечи для бритья годны явно не были, от кухонных ножей германец решительно отказался, вспомнив об элементарной гигиене, и тогда сэр Мишель предложил ему свой любимый кинжал. Придирчиво оглядев лезвие, Гунтер криво усмехнулся:
— Да кинжал у тебя тупой!
— Ничего он не тупой! — обиженно сказал сэр Мишель и, попробовав большим пальцем лезвие, добавил: — Его просто заточить надо.
Гунтер некоторое время молча смотрел на него, а потом произнес:
— Логика у тебя железная!
— Стальная! — гордо поправил сэр Мишель, не имея ни малейшего представления о том, что такое логика, но будучи уверенным — это нечто очень важное и должно быть всенепременно твердым. Как сталь.
Тяжко вздохнув, Гунтер пришел к выводу, что кинжал сэра Мишеля вдобавок слишком уж великоват, и, живо представив себе, как он неосторожным движением перерезает себе шею, вернул тесак рыцарю.
Требуемый инструмент нашелся в кузне — Бернар-кузнец в свободное время занимался починкой обуви, и среди его сапожного инвентаря нашелся подходящего размера ножик, ко всем своим прочим достоинствам достаточно острый. Затем Гунтер потребовал «зеркало», и после недолгих объяснений стало ясно, что такого предмета в замке нет. В ход пошли серебряные блюда и прочая хорошо начищенная посуда, но ни один предмет из кухонной утвари не устроил Гунтера. Сэр Мишель только презрительно фыркал — то ему видно плохо, то отражение кривое, девица-красавица, понимаешь… Остановились на небольшом тазике с водой, поверхность которой довольно сносно отражала заросшую физиономию Гунтера, и, в конце концов, процедура, за которой сэр Мишель наблюдал, затаив дыхание и не смея пошевелиться, была завершена.
— Ну, как? — Гунтер повернулся к нему, страдальчески приподняв брови.
— Лучше бы ты этого не делал, — произнес сэр Мишель тоном, каким читают заупокойные молитвы.
— Иди ты к черту, — Гунтер в сердцах швырнул нож в землю. Проведя ладонями по щекам и подбородку, он обнаружил гладкую кожу с небольшими колючими островками оставшихся волосинок. Можно было, конечно, еще помучиться, но… было бы ради чего стараться! И так сойдет.
— Да все хорошо, — засмеялся сэр Мишель, — я пошутил. Дочери вилланов будут гроздьями вешаться тебе на шею, — и, видя, что Гунтер готов съездить ему по уху, поспешно добавил: — Самое главное-то я не показал…
— Нет, почему же, — язвительно буркнул Гунтер. — А Сванхильд?
— Будет тебе, — примирительно сказал сэр Мишель. — Сглупил я, признаю… Пойдем в конюшню, посмотрим
Тут рыцарь осекся, привстал и наклонил голову, прислушиваясь. Его кто-то звал.
— Сударь, где вы? — разумеется, это была Сванхильд. — Вас папенька видеть желает!
— Папенька… — вздохнул Мишель. — Воображаю, что ему бейлиф наговорил! Все равно идти придется, не прятаться же на чердаке…
— Не убьют они тебя, — уверенно сказал Гунтер. — На мой взгляд, ты не натворил ничего страшного.
— Для светских властей — да. А если сэру Аллейну жаловался аббат монастыря, могут привлечь к духовному суду, — норманн даже побледнел немного. — Такую епитимью в обители наложат, что проще будет удавиться! Ладно, бросай свой кинжал и пошли наверх, в дом. В конце концов, ты теперь оруженосец и имеешь право меня сопровождать.
«Боишься? — чуть злорадно подумал Гунтер. — Хочешь чувствовать рядом мою твердую руку? Надо бы тебя предупредить, что в случае допроса с пристрастием я буду все отрицать…»
И они двинулись к дверям жилых покоев замка.
История первая, часть вторая
Веселая страна Англия
Вне Римской Церкви нет христианства!
Что есть Римская Церковь?.. Блудница Вавилонская!