Весы правосудия
Шрифт:
— Я вот чего понять не могу, — почесывая в затылке, произнес Прохор, — как эти сушеные мухи между фрамуг застревают? Вон их сколько насыпано, хоть в аптеку сдавай…
— Точно так же, как мой конверт в закрытой палате появился, — сварливо проскрипел я. — Ладно, валить пора, пока никто мое очередное чудесное излечение не увидел!
— Так я уже и приготовил все, — радостно доложил Прохор. — Одежда в машине, машина под окном, даже окно вот — как раз открыто. Сигай, и лишний раз никому глаза мозолить не будешь!
— С окном это хорошо придумал, —
— А тож! — фыркнул Воронин. — В этой дыре ничего просто так не происходит, пффф… — Проха надул губы, многозначительно замолчав.
— Слышь, деятель культуры, хватит театральные паузы тут устраивать! — не сдержавшись, выругался я. — Поджог что ли?
Прохор мелко-мелко закивал головой в подтверждение моей догадки.
— Реально? — Я просто не хотел в это верить. — Неужели этот отмороженный на всю голову мажорик? — двинул я предположение. — Сын местного князька — Катькин ухажер?
— В точку, босс! — расплылся в улыбке Прохор. — Пока ты тут валялся, мы с пацанами свое расследование провели…
— Федор Кузьмич тоже здесь? — поморщился я, представляя реакцию бывшего генерала на мое очередное «геройство».
— Не-а, — помотал головой Прохор, тоже непроизвольно морщась, — дядька ща за бугром, в Эмиратах, трет с шейхами за наши дела. Вернуться, сам понимаешь, могут не так понять…
— Фух, слава Богу! — облегченно выдохнул я. — Второй взбучки от Кузьмича я бы не пережил!
— Да, — согласился со мной Воронин, — дядька мастак мозги компостировать! Этого у него не отнять!
— Как вычислили утырка? — вновь вернулся я к тому, с чего начал.
— А его и вычислять особо не пришлось — для начала прессанули его корешей — Худолеева и Калугина. Спасибо Колобку, Пахе и их коллегам, хорошие перцы, хоть и мусорьё! Те раскололись на раз — слили отморозка, видать, почуяли, чем может для них эта «дружба» обернуться. Ну а потом, сняв показания, взяли за жабры и младшего Храпова.
— Хочешь сказать, он так вот взял и сознался?
— Хех, когда это ты, Вадимыч, в сказки верить начал? — риторически спросил Проха. — Хоть ты и сам, как из сказки — пришлось применить, как дядька говорит, четвертую степень дознания…
— Четвертую? — я удивленно моргнул. — У тех же пиндосов их вроде всего три.
— Так-то у пиндосов, — усмехнулся Воронин, — куды им до наших «коновалов»!
— Живой хоть? — ради проформы поинтересовался я.
— Дышит, вроде… — слегка сомневаясь, произнес Воронин, — и ладно. Серег, ну я совсем, чё ли, ломом подпоясанный?
— А то нет? — подковырнул я друга.
— Ну, вообще-то есть немного, — не стал «спорить» Воронин. — Ну а кто из нас не без греха? Но я же не совсем невменько, чтобы такого ценного терпилу жмурить? Он еще должен чистосердечно раскаяться на заседании суда, прощения у всего честного народа попросить…
—
— Пока он бестолкового сынулю по притонам Нахаловским искал, пока пороги в местном КПЗ обивал, чтобы на свиданку пустили, пока слезу пускал над получившейся котлетой, пока права пытался качать…
— Слышь, оратор, не лекцию читаешь! Ближе к телу, Склифосовский!
— В общем, пока все эти пока-пока — Патлас со своими юриками прикатил под ручку с пацанчиками из следственного комитета и генеральной прокуратуры. Храпов к губеру на поклон — спаси, мол, дружка-приятеля, как-никак, вместе мутки мутные мутим, а тому уже все ненавязчиво объяснили, ху из ху! Тут и сдулся наш крутой перец, сидит ща с сынулей в обезьяннике и показания признательные царапает. А дальше: по тундре, по железной дороге, — довольно пропел Прохор, — где мчится курьерский «Воркута — Ленинград». Так что место мэра теперь свободно, — закончил он.
— Слушай, Прохор, — а хочешь, тебя мэром сделаем? — неожиданно предложил я. — Ты, конечно, тот еще отморозок, но по сравнению с этими упырями Храповыми — белый и пушистый — зазря простой народ гнобить не будешь.
— Вадимыч, ты че, не вздумай! — не на шутку перепугался Воронин, считая меня в последнее время слегка поехавшим крышей и способным, по его личному мнению, на любую гадость. — Не вздумай, я тебе говорю! Взвою, а затем сдохну я в этом захолустье от тоски!
— Ладно, не суетись под тесаком, дружище! — добродушно рассмеялся я. — Шучу! Но вот с властью в этой дыре что-то надо делать… — задумался я.
— Серж, с тобой все нормуль? — обеспокоенно взглянул Прохор в мои глаза, поблескивающие сквозь оставленную в повязке щель. — Раньше ты никогда о посторонних терпилах не пекся…
— А о своих, значит, пекся?
— Э-э-э, — возмущенно протянул Воронин, — ты где тут терпилу увидел?
— Да вот маячит передо мной уже минут пять.
— Я крутой, круче только вареные яйца, Брюс Ли, дядька Федор… ну-у-у и ты, само собой, — сделав небольшую паузу, добавил, смеясь, Прохор.
В дверь палаты неожиданно тихонько постучали. Прохор отработанным движением выдернул из подмышечной кобуры пистолет и, плавно сместившись к дверям, прижался лопатками к побеленной стене, уйдя с возможной траектории выстрела.
— Братуха, ты совсем уже в маразм впал? Убери волыну с глаз долой!
— Вадимыч… — Начал было возражать Воронин, но я оставался непреклонным.
— Убери, я сказал!
Прохор с явной неохотой вернул пистолет в кобуру. В дверь деликатно постучали еще раз.
— Открывай уже, телохранитель долбанный! — прикрикнул я на Прохора.
Воронин взялся за ручку и резко распахнул дверь, едва не пришибив стоявшую под дверью Катю.
— Ой! — воскликнула она от неожиданности, отшатываясь к стене и задвигая за спину стоявшего рядом Костика. — Я не вовремя? Я просто узнать… как Сережа?