Ветер и искры. Тетралогия
Шрифт:
— Извини! — обиженно заявил солдат. — Я нянчиться тебя не просил. Это твое желание. Прошел бы мимо, я бы и слова не сказал.
— Это сейчас ты хорохоришься, а тогда едва от покойников отбивался. Не помоги я тебе, был бы среди них.
— Ничего подобного. Я и сам мог с ними справиться.
— Клянусь Угом! — Га-нор от возмущения даже сел. — Ты самая неблагодарная свинья на свете, Лук! Мало того, что я спас твою шкуру и мы вместе протопали через половину юга, так ты еще в Альсгару меня привел. Чего я здесь забыл?! Война идет
— Знаешь, отчего ты такой злой? — Лук рухнул на кровать, и та протяжно скрипнула под его весом. — Потому что привык у себя на севере по лесам да снежным тундрам разгуливать и город тебя пугает.
— Умник. Что бы я без тебя делал… — вздохнул Га-нор.
— Вполне возможно, что твоей рыжей башкой набаторцы уже давно бы играли в мяч. Слышал же, что происходит, лопни твоя жаба! Перешейки Лины взяты. Гаш-шаку в осаде, Окни взят и предан огню и мечу. Не пройдет и двух недель, как бои начнутся у Лестницы Висельника. С нее открывается прямая дорожка в центр Империи и к столице. Не подумай, что я трус, но уж лучше здесь, чем в том пекле, да еще и по соседству с некромантами.
— Я никогда не считал тебя трусом, — сказал следопыт и тут же добавил ложку дегтя. — Только дураком, а это разные вещи. Я воин. Мое дело воевать, а не шастать на поклон к Ходящим, ожидая, когда глупые перепелки соизволят нас выслушать. Сколько мы будем просить этой… твоей… аудиенции?! Неужели не понимаешь, что никто нас и видеть не хочет?!
— Если тебе так не терпится сражаться, то помяни мое слово, скоро война до нас докатится. Тогда и будешь махать мечом, пока не лопнешь, приятель.
«Или пока тебя не зарубит более ловкий, чем ты, набаторец», — закончил про себя Лук.
— Давай поступим так, — сказал Га-нор, глядя в потолок. — Если через пять дней все будет на том же месте, что и последнюю неделю, и нам каждый раз будут указывать на дверь — я ухожу.
— Куда, позволь спросить?
— Туда, где воюют наши. А если не получится, то — домой. Я клялся клану, пусть теперь старейшины решают, как мне служить.
— Не говори ерунды, рыжий. Твой север слишком далеко отсюда, а у Лестницы Висельника — набаторцы. Не прорвешься.
— Есть еще море.
— Думаю, там положение не лучше. Клык Грома на западном перевале от Лоска вполне могли обложить. В центральную Империю ведут две хорошие дороги, и обе они могут быть перекрыты. Ты никуда не денешься с юга. Во всяком случае, сейчас.
— Я попытаюсь, парень. Ведь знаешь, что у меня может получиться.
— Может, — неохотно согласился Лук. — Дети Ирбиса народ упорный. Поступай как знаешь. Но я сделаю то, зачем сюда пришел. Я должен рассказать Ходящим о Кори.
— Думаешь, они еще не узнали?
— Какая мне разница? Я должен.
— Клянусь Угом! Ты настоящий солдат, — с издевкой произнес Га-нор. — Тупой и упрямый.
— Уж это точно. — Лука нисколько не злило, когда северянин начинал его донимать, хотя он и сам не знал почему. — Ладно, я спать хочу.
— Ты так и не сказал, где гулял.
— В кости играл, — неохотно ответил солдат.
— Конечно же на те деньги, что нам оставила Лаэн?
— Да.
— А жить мы на что будем, когда ты все спустишь?
— Я выиграл, лопни твоя жаба!
— Неужели? — Га-нор удивился. — Не верю. Ты обычно проигрываешь.
— Не всегда.
— Небось мухлевал.
— Немного, — не стал отрицать Лук.
— Завтра отдашь все деньги мне.
— Почему?! — Солдат подскочил как ошпаренный.
— Потому что ты в любой момент можешь сесть играть с тем, кто жульничает лучше тебя. А я не хочу остаться в Альсгаре с пустым карманом, — непреклонно заявил северянин. — К тому же ты до сих пор не отдал мне долг.
Упоминание о долге заставило Лука промолчать. Он обиженно сопел, возился на кровати, потом устроился и затих. Га-нор мысленно поблагодарил Уга за то, что говорливый товарищ наконец-то заснул. Северянин полежал еще какое-то время, думая о том, что с утра надо отправиться в Высокий город пораньше, и если секретарь в Башне вновь начнет водить их за нос, взять его за горло и сжимать руки до тех пор, пока Лука не допустят к кому-нибудь из Совета.
Впрочем, тишина длилась недолго.
— Га-нор, ты спишь?
— Пы-та-юсь, — процедил северянин, не открывая глаз. Мысленно он посылал на голову Лука все проклятия и ледяной топор Уга в придачу.
— Я о Лаэн подумал. Жалею, что мы ее отпустили. Как она теперь тут одна?
— Думаю, что прекрасно. Гораздо лучше, чем мы. Спи.
— Интересно, встретилась она с Нэссом? Вообще, смогли ли они тогда вырваться из Плеши? Мы ведь о них ничего не знаем. Ни о Нэссе, ни о Гисе, ни о Шене. Как думаешь, им повезло так же, как и нам?
— Я ничего не думаю, Лук. Я хочу спать. Что до них — на все воля Уга. Хороших воинов он обычно бережет.
— Можешь смеяться, но я успел привыкнуть к их компании. Думаю, вместе нам было бы проще.
— Не было бы никаких «вместе», — резко оборвал рассуждения приятеля Га-нор. — Вряд ли убийцы стали бы с нами долго возиться. Как я понял, у них в городе свои дела. А у тебя — свои.
— Ты кого убийцами-то назвал? — оторопело спросил Лук.
— Нэсса и Лаэн.
— С чего бы?
— Они гийяны.
— Кто?!
— Мастера. Убивают за деньги.
— Я знаю, кто такие гийяны. Просто мне показалось, что ты так назвал…
— Наших общих знакомых, — перебил его сын Ирбиса.
Повисло недолгое молчание. Лук переваривал новости.
— Ты уверен?
— Да.
— Но…
— Клянусь Угом, я сказал правду. Теперь мы можем спать?
— Да. Слушай. А Шен, он тоже?
— Не знаю.
Спустя минку Га-нор уже спал, а Лук глядел в потолок, все еще не веря словам товарища.