Ветер и море
Шрифт:
В последние пять лет подвиги Дункана Фарроу стали легендой на всем Средиземном море. Его корабли «Дикий гусь» и «Ястреб» не знали поражения в морских сражениях, а его жертвы заявляли, что никогда не встречали более безжалостного и коварного врага. Люди Фарроу были ветеранами моря, не знающими страха, а их командир – блистательным тактиком и мастером хитрых уловок. И Фарроу, и его первый капитан Гаррет Шо были особенно беспощадны, когда дело доходило до атаки и захвата торговых кораблей, – и тогда страстная защита Кортни действий своего отца полностью опровергалась официальными донесениями. В некоторых случаях команды таких кораблей передавались в руки Юсефа Караманли, и он распоряжался ими по своему усмотрению: офицеров в большинстве своем освобождали за выкуп, а простых матросов продавали в рабство. Правда, ни одну американскую команду такая участь не постигла, но тогда не было американских торговых судов, имевших несчастье стать для семейства Фарроу желанным трофеем. Дункану Фарроу, видимо, вполне хватало богато груженных французских грейдеров, и их он выслеживал с настойчивостью, достойной лучшего применения.
Но Фарроу был только одним из нескольких свирепых корсаров, нанятых пашой для помощи в войне против единственной страны, чей президент посмел отказаться платить дань, чьи корабли посмели пользоваться средиземноморскими путями, ничего не платя за это, и чье морское ведомство посмело послать военные корабли защищать право на проход по морю.
Командующий эскадрой Эдвард Пребл, получив недавно публичное оскорбление, теперь демонстрировал всем, что отныне он будет непоколебим в своих намерениях привести американские военные силы к полной победе. Он не только превратил молодых, необученных офицеров в команду умелых, опытных бойцов, но и создал разведывательную сеть, которая охватывала все главные порты побережья Северной Африки: Танжер, Оран, Алжир, Тунис и даже сам Триполи. Благодаря этой сети Пребл отслеживал почти все передвижения Караманли, его снабжение боеприпасами, его стратегические планы и, таким образом, мог наносить удары по наиболее чувствительным местам.
С помощью всего лишь одного осведомителя он регулярно лишал пашу помощи его наемников, самым известным среди которых был Дункан Фарроу.
Какова была бы реакция надменной Кортни Фарроу, если бы она узнала, что команда ее отца может похвастаться самым высокооплачиваемым информатором на всем побережье Северной Африки? Этот человек не только продал конкурирующие банды корсаров, которые совершали нападения на торговые суда в Средиземном море, но и заманил в ловушку Фарроу и Шо и организовал атаку, уничтожившую крепость Змеиного острова. Личность этого человека сохранялась в строгой тайне, знали только его кличку: Морской Волк. Не было известно, удалось ли Морскому Волку спастись из ловушки, устроенной для «Ястреба» и «Дикого гуся», или он был среди защитников Змеиного острова – никто не мог сказать, взят ли он в плен, убит или сбежал.
Одно было известно наверняка: если бы не идея шпионажа и предательства, набившая оскомину человечеству, и не алчность Морского Волка, коммодору Преблу не удалось бы поймать семейство Фарроу, не заплатив ужасную цену человеческими жизнями.
Баллантайн, прищурившись, смотрел на красное заходящее солнце, пока оно не растаяло на блестящей поверхности воды, потом, бросив за борт окурок сигары, следил, как он погружается в пенящийся поток за бортом «Орла», и наконец, кивнув рулевому и отдав последние приказы, покинул мостик.
Присутствие на борту девушки здорово осложнило ему жизнь. Не было ни малейшей надежды, что он сможет достаточно долго скрывать ее пол и родство с Дунканом, тем более что Кортни проявляла упрямство по любому поводу. В свои девятнадцать лет она уже не была ребенком и вполне сознавала последствия той жизни, которую выбрала. Несмотря на невольное восхищение храбростью и силой духа Кортни, Адриан не собирался ставить ее безопасность выше своей карьеры. Ему следовало указать ей ее место и проследить, чтобы она там оставалась, или отправить в трюм, не думая о том, чем это для нее закончится.
Когда он вошел в лазарет, ни Мэтью, ни Кортни он там не обнаружил, и в течение примерно часа они так и не появились. Мэтью не было ни в его каюте, ни в офицерской кают-компании, не было его и среди остальной команды корабля на нижней оружейной палубе, где устраивались вечерние тараканьи бега. Баллантайн вернулся в свою каюту в таком бешенстве, что с силой захлопнутая дверь от удара открылась, а спавший на кровати человек, приглушенно вскрикнув, сел на койке.
Баллантайн целую минуту смотрел на захватчика своей постели, прежде чем осознал, что особа с ясными зелеными глазами, которая поспешно вскочила с койки, – это та дурно пахнущая, перевязанная тряпкой дочь корсара, которую он оставил на попечение Мэтью Рутгера. Ее кожа, очищенная от слоев глубоко въевшейся грязи и пота, оказалась золотисто-медового оттенка и светилась, как дорогой мрамор, волосы после мытья мягким облаком обрамляли ее лицо и в свете фонаря отливали ярко-красным, а грациозно изогнутая шея соблазняла взгляд спуститься ниже, туда, где грудь натягивала грубую ткань рубашки.
Прищурившись, Баллантайн быстро оглядел каюту. Все, очевидно, было на месте, и не было никаких признаков того, что вещи попорчены или разбиты. На его письменном столе стоял поднос с едой, а на спиртовке грелся небольшой жестяный кофейник.
– Как долго вы оставались здесь одна? – проворчал он.
– Я... – Кортни оглядела каюту, с испугом обнаружив, что она и правда одна. – Я не знаю. Час, может, больше.
– И что вы делали?
– Пыталась выбраться отсюда! – Кортни вспыхнула. – А как по-вашему, что я могла делать?
– Где доктор Рутгер? – Адриан нахмурился и запер дверь.
– Не знаю. Последний раз, когда я видела его, он сидел за вашим письменным столом.
Баллантайн пересек каюту и еще больше помрачнел, увидев, что от его обеда остались одни лишь крошки.
– Судя по всему, к вам вернулся аппетит?
– Я была голодна и начала мерзнуть. – Кортни сжалась. – Если вы помните, в последнюю неделю у меня было не так уж много еды – не потому, что я от многого отказывалась. Ваша еда, янки, вкусна, как кожа для сапог.
– Посмотрим, что можно сделать, чтобы вам доставляли круассаны и икру, – раздраженно фыркнул он. – А что касается ваших спальных принадлежностей, то под койкой вы найдете свернутый гамак. Его можно повесить на эти два крюка. – Он пальцем показал на стену напротив своей койки. – Это до тех пор, пока вы не приведете в порядок соседний чулан и пока я не решу, что вам можно доверять и оставлять вас одну.
Кортни проглотила резкий ответ. Лейтенант не пробыл в каюте и двух минут, а она уже мечтала выцарапать ему глаза. Итак, он намеревался следить за ней, как хищник? Угрозами и предупреждениями держать ее на привязи, как рабу? Его будет не так легко обмануть обещаниями и умоляющими взглядами, как доктора Рутгера, но Кортни не сдавалась – слабостью Баллантайна было его высокомерие.
– Простите, если я опять сделала что-то не так. – Кортни потупилась и придала своему голосу смиренность. – Вы были очень добры ко мне, и...
– Что? – Баллантайн не был уверен, что правильно расслышал слова, процеженные сквозь зубы. – Что вы только что сказали?
– Я сказала, что прошу прощения, – отозвалась Кортни, не поднимая головы. – Я не собиралась есть ваш обед и спать на вашей кровати.
– Четыре часа назад вы бросались на меня, как кошка, а сейчас извиняетесь? Что вы задумали, Ирландка?