Ветер и море
Шрифт:
– Я ничего не задумала, – раздраженно ответила она. – Я приняла горячую ванну, поела горячей еды, получила возможность подумать и...
– Посмотрите на меня.
Она не спешила подчиняться его приказу, и Баллантайн мгновенно оказался рядом. Грубо взяв ее рукой за подбородок, он поднял ее голову и взглянул в лицо пронзительными серыми глазами.
– Не совершайте ошибки, считая меня тупицей, мисс Фарроу. Это приведет к тому, что вам придется заучить более трудный урок, – с презрительной насмешкой предупредил он и, убрав руку, отвернулся.
– Я просто хочу точно знать,
– А если и так? – Легкая насмешливая улыбка тронула губы Адриана.
– Если так, – ее улыбка была не менее язвительной, – я не собираюсь из-за этого драться с вами. Для одного дня я заработала от вас достаточно синяков.
Что-то в мозгу Адриана щелкнуло, и дурное настроение, досаждавшее ему весь день, исчезло без следа. Сначала Кортни ожидала, что он ее изнасилует, а теперь предлагала свои услуги, как дешевая проститутка.
– Я уже видел то, что вы можете предложить, Ирландка, – его улыбка стала откровенно циничной, – однако если вы твердо намерены играть роль мученицы, думаю, я мог бы сделать вам одолжение. Просьбы никогда особенно не воодушевляли меня, но, возможно, после обильной еды и нескольких кружек рома...
Кортни вскочила с кровати и нацелилась ногтями ему в лицо, но Адриан, со смехом отклонившись в сторону, увернулся от этого женского оружия и, легким движением поймав поднятые руки, заломил их ей за спину. Уткнувшись ему в грудь, Кортни выругалась и была вынуждена поднять голову – их взгляды встретились подобно скрестившимся стальным клинкам.
– Негодяй! – прошипела она. – Грязный паршивый не...
Адриан прервал ее тираду единственным способом, какой оказался в его распоряжении. Наклонившись, он прижался губами к ее губам, чтобы заглушить клокотавшие у нее в горле проклятия и возмущенный крик ярости. Кортни извивалась, как змея, стараясь вырваться из его объятий, пнула его ногой и направила колено вверх, в самое уязвимое место. Адриан мгновенно сменил тактику и, взяв оба ее запястья в одну руку, другой схватил Кортни за шею. Сжав пальцами нежное тело, он нащупал пульсирующую жилку и придавил ее. Кортни едва не задохнулась и была вынуждена прекратить борьбу.
Подстрекаемый сопротивлением, Адриан заставил приоткрыться ее неподатливые губы, и его язык взял то, что она столь высокомерно ему предлагала.
Кортни не могла ни дышать, ни думать, ни разговаривать после агрессивного вторжения, от стремительного движения его языка паника разлилась по ее телу. Ее поразила твердость мускулов его груди и плеч; его руки были железными, бедра упругими и крепкими! Кортни почувствовала, что под натиском Адриана ее ноги ослабели, кожа лихорадочно горит, а сердце бьется и стучит в ушах, заглушая все, кроме звука мужского дыхания у ее щеки.
Ресницы Кортни взмахнули, как крылья умирающей бабочки, а тело обмякло в руках Адриана. Ее грозила окутать головокружительная чернота – чернота, которую пронизывали вспышки тысяч ярких пляшущих точек, и единственным, что удерживало Кортни в сознании, был рот Адриана. Ее изумила теплота и мягкость его губ, и она задрожала всем телом от неожиданного удовольствия, которое доставила ей жесткая щетина у него на подбородке. Тихо застонав, она попыталась анализировать незнакомые приятные ощущения и, чтобы продлить их, крепко прижалась к его телу, стараясь поглубже зарыться в объятия Адриана и обрести силу, которой прежде в себе не знала. А потом она снова попыталась освободиться от его хватки, но на этот раз поводом для борьбы было желание покрепче прижаться к нему, приблизиться к нападающему рту, погрузить пальцы в копну густых блестящих золотистых волос.
Внезапно Адриан отпустил ее. От хватки его сильных пальцев у Кортни затекли кисти рук, но ей и в голову не пришло их растереть. Ее губы болели и дрожали после его налета, она шаталась, как будто позвоночник не справлялся с задачей держать ее вертикально, а глаза не отрываясь смотрели в глаза Баллантайна. Адриан сам был поражен тем, что произошло, – это она прочла на его лице и почувствовала по пульсирующим волнам, прокатывающимся по мускулистому телу. Кортни разрывалась между инстинктивным стремлением сопротивляться и потребностью снова ощутить тепло его тела, снова требовательно прижавшегося к ней.
– Вы полны сюрпризов, Ирландка, – прошептал Баллантайн. – Это почти такой же великолепный спектакль, как тот, что был разыгран передо мной сегодня днем одной из ваших соотечественниц.
– Не понимаю, о ком вы говорите. – Кортни провела рукой по губам, словно это могло притупить жжение от клейма, которое он там поставил.
– Не понимаете? – Серые глаза с любопытством оглядели вздымающуюся грудь, порозовевшие щеки и влажные, слегка приоткрытые губы. – В ее арсенале, пожалуй, больше оружия для соблазнения мужчин, но вы обладаете прекрасно отточенной техникой. Еще немного практики, и...
– О чем вы говорите? О ком вы говорите?
Баллантайн посмотрел на свои руки, испуганный неспособностью остановить их дрожь, и намеренно холодно ответил:
– Я говорю о новой игрушке капитана. Кажется, ее зовут Миранда.
– Миранда! – Услышав это имя, Кортни отшатнулась, словно ее ударили.
– Очаровательная девушка, как вам, должно быть, известно. Половина моих офицеров бегают за ней как слабоумные, а капитан... В общем, как я уже говорил, он не часто выходил из своей каюты в последнюю неделю.
Кортни прислонилась к спинке кровати. «Миранда! Проститутка отца! Живая и невредимая, она распутничает в роскоши, в то время как остальные товарищи Дункана страдают от грязи, голода и унижения в сыром тюремном трюме! Как этот наглый, высокомерный янки смеет сравнивать меня с ней?!» – в ярости подумала Кортни.
Баллантайн наблюдал за изменением выражения лица Кортни. На мгновение взгляд темных глаз стал рассеянным, обращенным внутрь, но затем снова вспыхнул и впился в него с такой же жгучей ненавистью, какую он почувствовал, когда ее только что доставили на борт. Сейчас, как и тогда, у него волосы встали дыбом. «Опасные глаза», – подумал он, признавая, что готов склониться перед их силой, и, чтобы разорвать зрительную связь, быстро отвернулся к шкафу.