Ветер и сталь

Бессонов Алексей Игоревич

Я решительно отбросил сигарету и дал газ. Если я не ошибся в направлении, мой внутренний «компас» не даст мне сбиться с пути. Я шел по редколесью, вглядываясь в тревожно темнеющее небо, и прикидывал, успею ли добраться до «Грота» раньше, чем увязну в снежной кутерьме и напрочь потеряю способность что-либо соображать. Сама по себе метель меня мало пугала — я выбирался и не из таких историй, но уж больно не хотелось устраивать переполох в «Гроте», тем более в последний день моего пребывания там.

«Придэйтор» вынес меня на небольшую полянку, и я неожиданно увидел цепочку совсем свежих

следов, двигавшихся почти параллельно моему курсу в сторону того же «Грота». Я не стал бы останавливаться, но следы показались мне странными. Я присмотрелся. Точно: человек хромал, он подволакивал левую ногу. Снега здесь было по колено, но, заглянув в глубь лунки, я увидел там четкий отпечаток дамского лыжного ботинка. Ботинок был небольшого размера. Миледи ван Хорн? Сомневаюсь, чтобы она забралась в такую даль. Или, быть может, кто-то из «Радуги»? В любом случае женщина с травмированной ногой не имела шансов выйти из метели живой.

Я снова оседлал снегоход и двинулся по следу. Уже сгустились морозные предгрозовые сумерки и пошел снег; пока еще это были всего лишь пушистые редкие хлопья, тихо кружащиеся в воздухе, но можно было не сомневаться, что в ближайшее время они превратятся в яростный вихрь, визжащий и воющий, как легион потерянных душ. Я включил фары и через полминуты резко осадил машину: возле разлапистого борга, вцепившись правой рукой в торчащие из-под снега корни, сидела бледная как смерть Натали Тревис.

— Что с вами? — крикнул я, соскакивая со снегохода. — Вы живы?

Она что-то едва слышно прошептала.

— Хвост дракона! Да вы идете не первый час!.. Выпейте!

Я выхватил из поясной сумки объемистую флягу рома, отвинтил пробку и приложил горлышко к ее синим трясущимся губам. Она сделала несколько больших глотков, закашлялась и отвела мою руку в сторону.

— Достаточно, — хрипло прошептала она, — дайте же отдышаться. О Боже, я думала, это уже конец.

— Весьма близко к этому. Надвигается буря — вы видите?

— Какое счастье, что вы оказались рядом. Я слышала рев мотора, но у меня уже не было сил кричать. Гм… честно говоря, я никак не ожидала, что это будете вы.

— Кровь Христова! Кого же вы ожидали увидеть? Милорда Чарных? Или вы думали, что это мастер Энг-лунд рыщет по горам в преддверии метели?

— Не обижайтесь… но вчера вы не были похожи на рыцаря, который появляется из тьмы верхом на ревущем звере, чтобы спасти даму от смерти.

— Я рад, что завоевал ваше доверие, миледи. Что с вашей ногой?

— По-моему, вывих. Я упала на крутом склоне, довольно далеко отсюда.

— Ладно… нам пора ехать, сейчас начнутся чудеса природы.

— А вы уверены, что мы не заблудимся?

— Думаю, что нет, — я осторожно взял ее на руки и перенес к снегоходу. — Надеюсь, вы не боитесь быстрой езды?

— Что-то говорит мне, что рядом с вами не стоит ничего бояться, — мягко ответила Натали.

Я усадил ее на заднее сиденье и запустил двигатель.

— Главное — держитесь за меня как можно крепче, нас будет здорово трясти.

Я гнал снегоход через усиливающуюся снежную круговерть, в которой почти тонул холодный ксеноновый свет моих фар, и едва успевал перекладывать руль, чтобы не врезаться в деревья. Снегоход страшно болтало из стороны в сторону, но руки Натали, сомкнутые на моей груди, странным образом придавали мне сил, и я совершенно четко соображал, куда надо ехать. Она сидела за моей спиной, отогревшись на горячем сиденье, обхватив меня руками и положив голову мне на плечо. В этом было нечто романтическое: ревущий снегоход, летящий сквозь бурю, и на спине у него — мужчина в черном комбинезоне и доверчиво прижавшаяся к нему женщина. Мне, впрочем, в тот момент было не до романтики: я стремился как можно скорее попасть в «Грот».

Что и удалось мне через полчаса. Сдав Натали подбежавшим людям и не отвечая на встревоженные вопросы, я пробрался в номер и залез в горячую ванну. Выбравшись оттуда, я заказал бутыль виски и обильный ужин. Идти вниз я не собирался — попрощаться я смогу и завтра, перед отлетом, а воспевать свою мужественность мне было неинтересно. Я ел отличный ростбиф с острым салатом и обильно орошал это дело «Старым Биндером». Виски — это именно то, о чем просит сердце одинокого флаг-майора после этаких приключений.

После ужина я забрался в огромное уютное кресло, не забыв, конечно, «Биндера» и вазочку орехов. Следовало поразмыслить о делах грядущих. В понедельник, с утреца пораньше, нужно навестить полковника Эдриана Ремера и потолковать с ним по поводу той дурацкой истории с контрабандой на Покусе. Дело попахивает дерьме цом, и как бы его не взяло на контроль Центральное таможенное управление. Надо побеседовать с Ремером на предмет того, чтобы он навел справки через героическую нашу «двойку» — Второе управление СБ — таки взяли или таки нет? Потому как на Покус, вероятно, полечу именно я, и то-то смеху будет столкнуться там нос к носу с инспекторами ЦТУ: это будет стоить, прямо скажем, слишком много денег. Ларе Фишер из «двойки» легко выдаст со своего терминала запрос в ЦТУ; а лучше всего пускай сам поставит вопрос о ведении дела. Наводить тень на плетень не мне его учить, склеит там парочку агентурных слухов… Да, нужно этим заняться прямо с понедельника — если, конечно, люди Месропа Саакяна не решили все сами. За неделю многое могло случиться, но, раз меня никто не тревожил, значит, ситуация стоит на месте. Саакян не лодырь, но он человек осторожный — у него братец баллотируется на Покусе в Исполнительный совет. Не станет же он портить ему карьеру этим идиотским инцидентом с контрабандой алкоголя! Но и таможня ж на Покусе — орлы, нечего сказать; раздуть скандал из-за неуплаты акциза и транспортных сборов. Неподкупные они там, что ли?

Я зевнул и потянулся. Разберемся мы с этим Поку-сом, и не такие пожары тушили… ого, уже почти полночь! Ох, и упился ж я в горьком своем одиночестве! Вроде как и не пьян, но в то же время явно нетрезв.

Я сбросил халат и голышом забрался под теплое пуховое одеяло. Завтра меня ждет сухое горячее лето. В столице сейчас непереносимая жара. Даже как-то странно: сегодня сражался с метелью, а завтра буду глушить ледяное пиво, спасаясь от жары.

В дверь номера кто-то тихонько поскребся. «Крысы у них тут, что ли? — сквозь дрему лениво подумал я. — Что? Крысы?! Какие, к дьяволу, крысы?»