Ветер и Воля
Шрифт:
Калина уже взялся за ручку двери, но Финист не выдержал:
– Слушай, выпить хочешь?
Калина оглянулся.
Финист просто смотрел на друга, закусив губы, и молчал. Калина должен понять. Он всегда понимал.
– Нет, князь, – покачал головой Калина. – Выпить не хочу. Но извинения принимаются.
Финист все молчал.
– Ладно, можно и выпить, – сдался Калина. – У тебя мартини есть?
– Не думаю. Хотя, если приказать, живо сбегают и найдут…
– Не стоит, обойдемся местным… – Калина замялся, видимо,
Не дожидаясь итога его мучительных поисков, Финист встал и отпер дверцу изящного светлого шкафчика, полного изнутри разнообразных бутылок.
– Сейчас я тебе настоечку какую-нибудь найду повкуснее… – пробормотал он. – А потом все-таки дам распоряжение, пусть внесут разнообразие в питейные запасы. Я бы и сам от коньяка не отказался…
Калина покорно ждал, пока Финист передаст ему наполненный стакан.
– Помянем твоего отца? – спросил Калина, присаживаясь обратно на комод, на котором недавно сидел.
Финист забрался на подоконник и, прежде чем ответить, немного помолчал.
– Пусть каждый сам решит, за что пить. И рассказывать друг другу не обязательно. Так будет правильно, – совсем тихо проговорил Финист и пригубил из стакана.
– Согласен, – Калина глотнул горькую настойку, отдающую полынью и мятой и поморщился.
– Не нравится? – усмехнулся Финист.
– Да нет, как раз ничего, – удивился Калина. – Сначала продирает, а послевкусие приятное.
Финист сделал несколько глотков, пытаясь расслабиться и отрешиться от вздорных мыслей, лезущих в голову.
– Слушай, Финист, а что это там такое? – Калина махнул рукой со стаканом, показывая куда-то за окно.
– Где? – не оборачиваясь, уточнил Финист.
– Ну вот там, вдали за садом… Руины что ли?
– Развалины, – машинально поправил друга Финист и усмехнулся. – За "руины" должен будешь…
– Монеты кончились, – отозвался Калина. – Завтра сто талеров разменяю и отдам. Так что за развалины?
Финист вздохнул и уткнулся в стакан, с досадой понимая, что любопытный Калина не отстанет.
– Это пепелище, Калина. Могила.
– Даже так? – Калина вскинул светлые брови и покачал головой. – Там кто-то погиб?
– Там казнили изменника. Его дом стал ему погребальным кострищем.
– Ты-то откуда знаешь? Тебя тут восемь лет не было…
– Это было еще при мне, – пояснил Финист, проглотив остатки настойки. Осторожное тепло, крадучись, уже разливалось по всему телу. Говорить не хотелось.
– Ты хочешь сказать, что столько лет рядом с княжеским поместьем торчит сгоревший остов, и никто даже не пошевелился, чтобы убрать его?
– Калина, ну дались тебе эти развалины… – вздохнул Финист.
Тот хмурился и задумчиво смотрел в окно:
– Разве ж можно себе представить, чтобы посреди Штокгольма…
– Очнись, Калина, мы не в Штокгольме. Мы в Усть-Ижорске.
– Я почувствовал разницу, – согласился Калина. – Но
– Потому что запрещено. В назидание.
Калина тихо присвистнул:
– Ничего себе, назидание… Это кто ж такое учинил?
– Князя Власт, – сухо пояснил Финист. – Кому же, кроме князя, такое позволено?
– Расскажи, – попросил Калина.
Финист недовольно надул губы:
– Вот пристал… Подробностей я не знаю, а если коротко, то заговорщика казнили, а тело его сожгли прямо в доме. Запретили подбирать прах. Пепелище оставлено, чтобы неповадно было заговоры затевать…
– Какая дичь! – буркнул Калина. – Бросить прах на поругание… Кажется, внешний мир не зря оставил вас в покое. Пытаться иметь дело с дикарями вроде вас – себе дороже!..
Финист оторвался от стакана и строго оборвал друга:
– Попридержи язык. Славичи и сами не прочь на эти темы спьяну посудачить. Но от тебя, чужеземца, такие речи терпеть не станут, голову оторвут… Да и чем ты не доволен? Наш уклад ничуть не хуже ваших законов. Разве есть в мире такие места, где измену оставляют безнаказанной?
Калина пожал плечами:
– Просто я не понимаю вот этого… Это все неправильно. Кто был тот человек?
– Воевода Горыня Ветер.
Калина задумчиво уставился в окно, потом прикрыл глаза.
– Был такой славичанский посол Горыня Ветер, – проговорил он задумчиво. – Его в Юропии уважали. Говорят, умница был и безупречно вел дела…
– О нём и речь, – подтвердил Финист.
– Значит, это его дом… был?
– Да. Род Ветра старинный, очень древний, возможно, древнее нашего, – пожал плечами Финист. – В Усть-Ижорске наши семьи больше трехсот лет жили рядом.
– Ничего себе!.. – Калина нахмурился, не сводя глаз с развалин. – Соседи, значит?
– Ну да, – подтвердил Финист. – Правда, на моей памяти этот дом всегда пустовал, даже прислуги не было, только охрана. Сам Горыня с семьёй жил за границей. Потом он как-то раз вернулся… Ну и был изобличён и осуждён.
Финист никогда не лез в отцовские дела и по молодости не был знаком с воеводой Ветром. Но именно из-за Горыни Ветра он был вынужден кочевать по Юропии, нигде не задерживаясь надолго. Где бы Финист ни пытался осесть, через некоторое время его тайное житье-бытье на чужбине становилось явным. Наследного княжича окружали повышенным вниманием и обычно чуть ли не силой тащили на разные великосветские сборища. Соблюдая приличия, Финист терпеливо слушал проповеди чужеземных сановников о том, что славичанам давно пора пойти навстречу остальному миру. Тут же, как правило, поминали Горыню Ветра, то, каким чудесным человеком и опытным дипломатом он был, и что он, вероятно, стал жертвой чудовищной клеветы… После таких разговоров Финист обычно исчезал из страны и перебирался туда, где у него было несколько недель или месяцев спокойной жизни в запасе.