Ветер моих фантазий
Шрифт:
— Я короткий время пришел, — донеслось из коридора.
Голос незнакомый. И говорит с акцентом. И… э… Ки Ра?!
Блин, а вот теперь пришельцы точно атакуют!
— Саша! — бодро позвала меня мама.
Пыталась залезть под кровать, но обнаружила, что рана под повязкой зверски болит. Может, проще сразу в окно? Блин, но мы же не так высоко живем, чтоб окно было спасительным выходом. И все-таки высоковато, чтобы можно было просто сдрапать на улицу через него. Да и рана болит при движениях, оттого, что я ее с попыткой под кровать сунуться потревожила.
— Саша, к тебе друг пришел! — жизнерадостно позвала меня мама.
Или уже не…
Вот только друга, триста миллионов лет провалявшегося в
Вздохнув, нашарила первый попавшийся лифчик. Надела. Сверху блузу первую попавшуюся нахлобучила. И юбку. И, тяжко вздохнув, еще унылее, чем прежде, потопала в кухню, куда предательница мама увела стремного незваного гостя, чаем угощать.
Увидев меня, Ки Ра потянулся к своему рюкзаку. И я примерзла к полу, пугаясь, что он там может жуткого достать. Какое такое инопланетное оружие?
Глава 8.2
Но парень достал большой блокнот размером с книгу и протянул мне.
— Подарок, — сказал Ки Ра серьезно, — Не болей.
Растерянно приняла. Это был милый блокнот, мягкий, как бархат, с тканевой нежной поверхностью. И изображением девушки. Рисованным. Кажется, девушки. Или очень женственного молодого мужчины. В просторной рубашке с крупным цветочным узором. Все цвета на обложке были блеклые, разных оттенков желтого, серого и коричневого. Но что-то было такое, неповторимое, благородное в этой скудности оттенков. Картина казалось старой, выцветшей. И такой нежной. Да и бумага внутри… О, она была тускло желтая, еще и с иероглифами. Красиво-то как! Хотя и непривычно, что тусклые оттенки схожих чем-то цветов.
Хм… Присмотрелась к надписи, шедшей по краешку страницы. Потом на обложку сзади посмотрела. А, нет, у них задняя часть книг с другой стороны. Нет, как европейская. Так, а где же надпись? Так, вот, здесь, на предпоследней внутренней странице, из такой же бумаги, как и большинство других.
Открыла надпись — и замерла. Потому что этот чудесный блокнот был не в Корее изготовлен. И даже не в Китае. В Японии! Меня Лера научила, как не зная их языков, уметь их отличать. Если много-много овальчиков и палочек простых — это корейский хангыль. Если сплошными рядами иероглифы — китайский. Но если между иероглифами еще есть такие, попроще, грациозно и мягко изогнутые — это хирогана, слоговая азбука, которой в японском языке пишут окончания слов, служебные слова и разные грамматические конструкции. Так вот, блокнот был японским. У корейца. Хотя… что Япония, что Корея — Дальний Восток. Так что зря это я прицепилась. Да, у них есть свои индивидуальные черты, но в целом есть и похожее.
Взгляд задумчивый на парня подняла. И запоздало отметила, что лицо у него не круглое, худое. Э… да он больше похож на китайца или японца! Хотя Лера утверждала, что он на корейском говорит. Ладно, попробуем довериться специалисту.
Мама нас чаи гонять на кухне утащила. Эх, пюрешку я уже проглотила. Вроде уже все равно?.. Из огня да в полымя.
Чай я пила, с любимыми конфетами с кокосом и миндалем. И Ки Ра чай пил, хотя и схрумкал только одну конфету. Мама его допросить пыталась, вроде даже как моя. Как звать, где учится, кто родители и т. д… А он очень естественно притворялся, будто почти ничего не понимает. Но мило улыбался и кивал серьезно. Тогда мама стала говорить обо мне. И выдала массу компромата, будто моя. Уу, тварюга, да лучше бы на ее месте другие были! Ки Ра мило улыбался и кивал. Аки японец натуральный. Есть у них такая вредная привычка: мило улыбаться и кивать, когда люди говорят. Я в курсе, мне Лера зачитывала статьи об их обычаях иногда. Угу, а теперь сей «Специалист» приняла вежливость Акира за чистую монету! Эх, девки, что с вами любовь делает?!
Но… блин, а он убедительно прикидывается пай мальчиком. Уу, артист! Не видела бы его раньше, так бы и купилась, сочла бы его розыгрыш за чистую монету. Но маме он показался вежливым и дружелюбным мальчиком и, очевидно понравился. А еще она заподозрила, что он почти ни хрена не понимает из ее быстрой долгой речи. Или что смущается, но все же добрый и дружелюбный. И бодро послала меня показать ему мою комнату.
Из огня да в полымя. Из одних сомнительных лап в другие. Разве что с презентом в утешение. Хотя и красивым. Потому что этот блокнот очень-очень милый. Надеюсь, мне хоть немного им попользоваться позволят? Потому как если я помру или озверею, не приложив к этой красоте лапки с гелевой ручкой, черной лучше, то точно призраком стану после смерти. И тогда я этих злобных инопланетян доведууу, застраашаю. Будут знать, как дарить писателю шикарный блокнот, но не дать им воспользоваться, покуда сей бумагомаратель живой! Хотя, что ж я? Если лапки мои до блокнота все же дотянуться, я к нему использую самый парадный из моих шрифтов, для заполнения дорогих открыток и этикеток еще более дорогих подарочных пакетов.
В общем, обнимая блокнот и надеясь, что там нету камеры слежения, я потопала провожать Ки Ра в мою комнату. Ай, да даже если есть там камера слежения, пофиг! Он такой лапочка. Блокнот, а не кореец. Ой, кстати, мама отпустила нас сидеть в моей комнате одних? Или все-таки, уже не моя мать и они заодно?
Оказавшись в моей комнате со мной наедине, да за прикрытой дверью, Ки Ра рожицу скорчил. И я случайно вдруг рассмеялась. Нет, он что-то похож на себя натурального.
Посидели, поговорили. Я пристроилась на стул за столом, а Ки Ра — на мой диван, поверх одеяла. Покрывало-то застелить я не додумалась и не успела. Но его не смущало. Увидел, что кроме стула и пола сидеть не на чем и прямо на мою постель сел. Без комплексов, в общем.
— Я сделал плохую вещь? — запоздало сообразил наглый гость, проследив за моим потрясенным взглядом и что-то кратко в мозгах проанализировав.
— Уже поздно! — вздохнула, — Ты уже сел.
И как-то невежливо с моей стороны. Хотя он первым начал.
— Я извиняюсь, — а вот эту фразу сказал безо всякого акцента.
На меня посмотрев, добавил серьезно:
— Этот фраза часто слышал. Когда русский люди меня доставали.
Спросила, нахмурившись:
— А ты их, что ли, бил?
— Они иначе не понимали, — парень ухмыльнулся, — Они говорил, что я не понимаю.
— Ты их бил — и они начинали понимать?
— Да. Бил. Они после начинали понимать, — он руки в стороны развел, — Все.
Эта прямота и признание в своей грубости меня напрягали. Хотя и подкупала его честность чем-то.
— Так ты с милицией русской познакомишься.
— Был, — впрочем, сказал это тихо, опасаясь ушей мамы и вреда моей репутации, — Три раза.
— И как?..
— Скучно, — Ки Ра вздохнул. И упал спиною на постель, а ноги оставил на полу, широко расставив, — Грязно.
Пригрозила, хотя и не веря в пользу сего сомнительного мероприятия:
— Тебя из России выгонят. Или в тюрьме запрут.
— Не могут, — отозвался он уныло, — У меня богатый папа.
Мрачно спросила, но, впрочем, тихо, ибо разговор был весьма провокационный — и счастье, что между моей комнатой и родителей, есть еще комната бабушки с дедушкой, которые сейчас как раз где-то гуляют:
— Думаешь, все можно купить?
— Нет, — отозвался он спокойно, продолжая валяться. Теперь и руки под голову заложил, видимо, надолго собирался разлеживаться на моей постели, — Я не глупый парень. Я понимаю, что деньги — не все. Не все можно купить с деньги.