Ветер моих фантазий
Шрифт:
Обильно слезы по щекам ее потекли. Дрожащие руки протянулись к его лицу. Коснулись его. Прислушались к ощущениям. И напугано замерли. И обессилено плечи ее опустились.
Шептали что-то губы, едва слышно. Дрожали ресницы. И тело ее от рыданий сотрясалось.
Так она сидела подле него долго. Не чувствуя затекших или уже онемевших ног. Дрожащая и растерзанная своим горем, внезапным, разбивающим глаза и душу вдребезги. Будто мир еще не ухнул, покуда шла она сюда. Будто в нем была еще надежда укрыться, хотя бы под ветхой накидкой из разноцветных кусочков ткани. Но теперь,
Падал снег. Кружился, если сумел избежать хоть на мгновения ветра. Врывался между обломков ветер. Вьюжная дымка скользила по искусственной, залепленной чем-то плотным земле.
Заметал снег тело, возле которого она рыдала. И меньше чуть, тая местами, еще медленнее закрывал тело, лежащее чуть поодаль.
Она дрожавшими руками загребала снег. С лица его сметала. Будто ему без пышного белого покрывала было бы теплее. Будто бы убери снег — и настала бы пора иная.
Дул ветер. И падал, падал с неба снег…
От одного из мужчин осталось еще сколько-то видно лицо да часть головы. А с другого она все так же, заботливо, снег убирала… Не замечая, что почему-то тает снег возле другой его руки, кончики двух пальцев которой касались бока мужчины, лежавшего с ним рядом…
И падал, падал снег…
И снег уже укрыл и осколки стен, и кровяные разливы…
И падал, падал снег…
Только рыжие волосы ее, длинные, спутанные, хоть и потемневшие, намокшие снегом вначале, но теперь уже начавшие подергиваться тонкой коркой инея, ярко выделялись на мире, затканном снежным покрывалом. И скрылось бугром белым уже давно сброшенное ею, уже замершее покрывало…
Приподнялась вдруг грудь, прежде бывшая неподвижной. Шумно вышел сквозь ноздри воздух.
Она огляделась, ища источник звука. И не ища его на тех телах двух, мертвых…
Долго озиралась, но кроме нее и двух неподвижных тел в этом мире, затканном белым, со стираемыми следами когда-то огромного яркого города… в мире этом никто не дернулся. Ничего не дрогнуло. В этом городе кроме нее никого не осталось.
А снег все падал и падал…
И стирала природа чистым белым цветом и лужи крови на искусственных дорогах, и пятна крови на обломанных стенах… укрывая ошметки чьей-то плоти. Белыми перчатками укутывая руки, торчавшие кое-где из-под обломков…
И заволокло обломки города снегом. Облепило, закрасило.
И будто бы был здесь город, не столь давно уж.
И будто города уже не было…
Она долго оглядывалась, но не светилось в глазах ее светлых надежды, ни капли… Будто вся ее надежда вышла уже со слезами, заледенела возле ее ног.
Девушка вдруг всхлипнула, отворачиваясь от стертого зимою города. И обреченно посмотрела на ноги, на свои колени, прикрытые пушистым белым одеялом. Эти конечности уже ничего не чувствовали. И руки холодом щипало уже тише. Вот, кружась, приземлились на побелевшие тонкие пальцы еще три снежинки. Еще две. Еще пять. Так снег и зима медленно и руки ее укутывали в снежное прохладное, еще ощутимо прохладное покрывало.
Потекли слезы по щекам. Редкие полоски, замерзающие, не успев продырявить пушистое покрывало, обнявшее ее ноги. Но с места она вообще не сдвинулась. Равнодушно смотря куда-то вперед собой — на разрушенный мир, занесенный снегом. Без попыток куда-то уйти. Без желания что-либо еще искать.
Медленно поднялась рука, белая, с длинными, острыми к краям ногтями, мерцающими металлом… вздрогнула и опустилась обратно, нарушая пух снежного одеяла возле нее.
Девушка рыдала… отпуская последние капли слез и боли из сердца наружу, в заледеневший за считанные мгновения мир. И волосы ее цвета закатного солнца будто навечно уже затертого тучами, не показывающегося, уже скрылись под белой шапкой. Прохладной.
Едва теплая рука вдруг коснулась ее щеки, стирая слезы.
Она замерла, ничего не понимая.
А широкая ладонь, по которой подтаявший снег стекал вместе с кровавыми струями, медленно и осторожно спустилась по ее лицу, на плече ее замерла.
Девушка вдруг поняла, взгляд опустила. Растерянно посмотрела на белое лицо. На чужие глаза, смотревшие на нее внимательно и чуть грустно.
И зажглись глаза ее светлые радостно. Руки задрожали. Слезы остановились.
Мужчина медленно и будто бы осторожно опустил руку, вниз по ее телу, будто ласково груди ее касаясь, живота. Рука его упала на ее колени, взволновав и разъединив на две половины, будто рвом, снежное пушистое одеяло.
Он молчал, глядя в небо. Она долго ждала еще какой-то реакции. Потом принялась его трясти, крича, много крича и отчаянно.
Дрогнуло холодное тело. Пальцы, что прикасались к телу, лежавшему рядом, на миг оторвались от него, но дернулись, снова прислоняясь к его одежде. Чуть было поднялось над боком в одежде блекло-синей пара.
Мужчина в одежде когда-то белой, ныне из-за крови, размоченной снегом, снова становящейся кровавой, вздрогнул, вновь осмысленно посмотрел на нее.
Одна едва слышно выдохнула слова, короткий вопрос.
Он устало поднял руку, лежавшую с ее сторону, указал на себя, чуть разведя пальцы, вымазанные в крови.
С губ его слетело слово. Одно только слово. Короткое.
Девушка отпрянула от него, в ужасе, задрожала. Взметнулось и вокруг легло обрывками снежное пушистое покрывало.
Снег падал. Заметая мир. Заметая ее обнажившиеся было рыжие волосы.
Мужчина в снегу, тот, к которому взгляд ее был прикован так долго, застыл неподвижно. И не отвечал уже более.
Она молчала. Долго. Потом вскочила. Сорвалась с места. И убежала.
Снег все падал… укрывая ее следы, пропечатавшиеся на нем. Снег уже весь мир вокруг превратил в белую равнину, лишь изредка нарушаемую невнятными холмами…
Снег все падал… Падал…
Это была темная ночь. Очень темная ночь. И очень холодная.
Только снег над двумя телами почти не падал, водой опадая. Расползлась еще дальше, чем прежде кровавая лужа. Пар шел над двумя руками, над переплетенными их пальцами.
Один из них к утру дышать начал сильнее. Другой дышал едва приметно и мало. Иногда дергался, еще крепче сжимая чужую руку.