Ветер на пороге
Шрифт:
Мег вгляделась в пятна тени на стене, но Луизы там не было. Мег медлила – не очень-то ей хотелось идти через сад и выходить потом на северный выгон, к двум ледниковым валунам. Несколько минут она стояла в привычном, безопасном огороде, набираясь мужества. Она не боялась, что ее обнаружат, – вряд ли близнецам в такой дождливый вечер придет в голову полюбоваться последними кочанами капусты или огуречной грядкой, на которой созревала их гордость – огуречище размером с кабачок.
С востока вдоль огорода тянулись два ряда подсолнухов, которые стояли, понурив свои тяжелые головы, и в темноте смахивали на полчище ведьм. Мег нервно поглядывала на них. С подсолнухов уныло и равнодушно падали дождевые капли, но с неба больше не капало. Из-за редеющих облаков время от времени проглядывала полная луна, и тогда овощи в огороде начинали смахивать на странных, призрачных чудовищ. Опустевшие грядки, на которых когда-то росли бобы, салат и горошек, выглядели одинокими и заброшенными. И на всем тщательно распланированном огородике лежала печать грусти и смятения.
– Все насмарку, все сикось-накось! – сказала Мег, обращаясь к нескольким оставшимся кочанам цветной капусты. – Видано ли такое в нашей свободной стране, чтобы ребенку было опасно ходить в школу?
Она медленно пошла вдоль стены яблоневого сада. Налетевший порыв ветра внезапно унес прочь пряный аромат падалицы. Ветер сменил направление и дул теперь вдоль огорода, с северо-запада, резкий и пахнущий морозом. Мег увидела, как на стене шевельнулась тень, и шарахнулась назад. Луиза Большая! Наверно, это Луиза. Но все равно: Мег не могла перелезть через стену и пройти через сад, пока не убедится, что это не Луиза и не та мельком увиденная фигура прячется в саду и только и ждет, чтобы наброситься. Ноги сделались ватные; Мег присела на здоровенную приплюснутую тыкву и стала ждать. Холодный ветер коснулся щеки; хохолки кукурузы шелестели, как морской прибой. Девочка опасливо озиралась по сторонам. Она сообразила, что смотрит сквозь очки, забрызганные дождевыми каплями, падавшими на нее с подсолнухов и кукурузы, поэтому сняла очки, достала из-под пончо подол юбки и протерла линзы. Стало получше, хотя мир по-прежнему выглядел немного размытым, как будто под водой.
Мег вслушивалась, вслушивалась… Из сада доносились глухие удары падающих яблок. Ветер качал деревья, шелестели ветви. Мег изо всех сил всматривалась во тьму. Что-то двигалось, приближалось, все ближе, ближе…
Мег отлично знала, что змеи не появляются, когда холодно и темно. И тем не менее…
Луиза!
Да, это была их змеюка. Она показалась над каменной стеной, медленно, осторожно, бдительно. Сердце у Мег отчаянно колотилось, хотя, казалось бы, чего бояться, это же Луиза. Она не собиралась нападать – по крайней мере, не собиралась нападать на Мег. Однако Луиза кого-то ждала, и на этот раз вид у нее был недружелюбный. Мег завороженно наблюдала, как змея покачала головой взад-вперед, потом дрогнула – явно кого-то узнала…
– Маргарет! – раздалось за спиной у Мег.
Девочка стремительно развернулась.
Это был мистер Дженкинс! Она растерянно уставилась на него.
– Маргарет, – повторил он, – твой младший братишка сказал, что ты, наверное, пошла сюда.
Ну да, Чарльз мог догадаться, мог знать, куда она пошла… Но с чего вдруг мистеру Дженкинсу вздумалось разговаривать с Чарльзом Уоллесом? Директор никогда не бывал дома у Мёрри – он ни у кого из родителей никогда не бывал. Все скандалы происходили у него в кабинете, чтобы не выносить сор из избы. И если он даже пришел, с чего это вдруг ему вздумалось бродить по сырой траве, по мокрому от дождя саду и разыскивать Мег самому, вместо того чтобы отправить за ней кого-то из близнецов, а?
Он сказал:
– Я сам пришел за тобой, Маргарет, потому что считаю нужным извиниться. Я был слишком резок с тобой на той неделе, когда ты хотела поговорить.
И он протянул ей руку. В лунном свете, пробивающемся из-за облаков, рука выглядела белой-белой.
Совершенно растерявшись, девочка протянула было руку в ответ, но тут Луиза вздыбилась на стене у нее за спиной, шипя и издавая странное угрожающее пощелкивание. Обернувшись, Мег увидела, что змея сделалась огромной, раздула капюшон, будто кобра, и яростно шипит на мистера Дженкинса, свивая могучие темные кольца, готовясь напасть.
Мистер Дженкинс завопил – Мег никогда в жизни не слышала, чтобы человек так вопил, тем более мужчина. Это был какой-то оглушительный визг.
А потом он взметнулся в ночи, будто огромная, хлопающая крыльями птица, и с визгом улетел прочь, в небо, превратившись в разрыв, в пустоту, в прорезь, откуда смотрело ничто…
Мег обнаружила, что и сама тоже визжит.
Этого просто не могло быть!
Тут никого и ничего не было.
Кажется, она мельком успела увидеть, как Луиза скользнула прочь, прячась в темной щели между камней…
Этого не может быть.
Ее разум помутился. Это, наверно, все из-за погоды, из-за тревоги, из-за того, что все так плохо…
И тут от того места, где только что стоял мистер Дженкинс, потянуло густой вонью – вроде тухлой капусты или букета, слишком долго простоявшего в вазе…
Но его же не могло там быть!
Мег завизжала снова в приступе неодолимого страха: из-за стены к ней метнулась высокая тень.
Кальвин! Кальвин О’Киф!
Девочка истерически разрыдалась от облегчения.
Он перемахнул через стену и бросился к ней. Его сильные худые руки обвили ее, поддерживая, оберегая.
– Мег, Мег, что такое?
Она никак не могла перестать плакать.
– В чем дело, Мег? Что случилось? – Кальвин настойчиво встряхнул ее.
Захлебываясь слезами, она попыталась объяснить ему, в чем дело.
– Я понимаю, это звучит невероятно, но… – закончила она. Ее по-прежнему неудержимо трясло, сердце колотилось как бешеное. Видя, что Кальвин ничего не отвечает, а только обнимает ее и успокаивающе поглаживает по спине, она добавила, пару раз всхлипнув напоследок: – Ох, Кальвин, лучше бы я все это выдумала! Как ты думаешь, может, я и правда все придумала?
– Не знаю, – честно ответил Кальвин. Он по-прежнему обнимал ее – крепко, надежно.
Теперь, когда Кальвин был с ней и ей было с кем поделиться, Мег сумела выдавить слегка истерический смешок.
– Мистер Дженкинс всегда говорил, что у меня слишком бурное воображение, но я никогда не думала, что настолько бурное! Как ты думаешь, это же не галлюцинации, а?
– Не думаю, – твердо ответил Кальвин. – Вряд ли это галлюцинация. А чем это тут так жутко воняет?
– Не знаю. Сейчас уже не так сильно воняет – вот до того, как ты пришел…
– По сравнению с этим из помойки пахнет розами. Фу-у!
– Знаешь, Кальвин, а ведь Луиза Большая – она уже не в первый раз делает нечто странное.
– Что-что?
И Мег рассказала ему про Луизу и сегодняшний вечер.
– Но тогда она не пыталась напасть или что-нибудь. Она держалась вполне дружелюбно. Она всегда была дружелюбной змеей. – Мег длинно, судорожно выдохнула. – Кэл, дай, пожалуйста, платок, а? У меня очки грязные, я совершенно ничего не вижу, а мне сейчас хотелось бы видеть, что происходит.