Ветер над островами
Шрифт:
Увидев меня, идущего к ней через толпу, жеманиться не стала, замахала рукой:
— Привет.
— Привет. Боялся, что не придешь.
— С чего это? — вскинула она брови. — Рано еще, танцульки еще… через пятнадцать минут начнутся.
— Надо же, — удивился я. — А мне казалось, что уже вечность прождал. Что тебе предложить?
— Я сидр буду.
У стойки было людно, еще две негритянки, одна «экс», а вторая даже «актуальная», сноровисто наполняли бокалы, принимали деньги, не давая очереди скапливаться. «Актуальная» наполнила узкий бокал сидром, поставила перед Аглаей. Та улыбнулась мне слегка, подняла бокал, вроде как салютуя, но затем ее взгляд метнулся куда-то мне за плечо, и моя спутница
Я обернулся. В зал вошел осанистый, хоть и вполне молодой толстяк со светлой бородой веником, одетый в белый парусиновый костюм непривычного мне местного фасона.
— Что-то не так? — спросил я у Аглаи.
— Нет, все в порядке, — вновь заулыбалась она. — Бывший ухажер всего-навсего.
Толстяк Аглаю заметил, кивнул, по мне же скользнул подозрительным взглядом, встретив с моей стороны совершенно тупой и равнодушный. Он, похоже, «бывшим» себя не считает, как мне кажется. Надо иметь в виду.
Дальше Семен Пузан — так, насколько я помню, звали этого толстуна — потерялся в толпе. Вера говорила, кажется, что он хозяин моряцкой гостиницы, что возле порта. Помню такую: как раз когда в город идешь, она по левую руку остается. Там еще кабак на первом этаже.
Народ все прибывал и прибывал, голоса накладывались на голоса, становилось даже тесновато. Много было молодежи, но и людей постарше хватало, подчас и совсем постарше, уже почтенными сединами убеленных. Танцульки здесь были явно для всех возрастов. Те, кто постарше, рассаживались на лавках вдоль стен, молодежь предпочитала стоять. Мы с Аглаей, болтая ни о чем, тоже пристроились у колонны в центре зала, неподалеку от площадки для танцев.
Вот один из музыкантов, скрипач, молодой, худой и очень высокий, одетый в белую рубаху под ярко-красным жилетом, что-то крикнул, что — я не смог разобрать, затем громко отсчитал: «Раз, два, три!» — взмахнул смычком, и ансамбль очень слаженно и лихо заиграл. Что играли? А трудно сказать. Что-то было и от кантри, что-то и от русской музыки, что-то… черт знает, я не музыковед. Легкая, веселая, чуть разухабистая музыка, под которую легко танцевать.
Начало танцев немного удивило. Никто не собирался в группы и не разбивался на пары, люди выстраивались в нетесные ряды и начинали танцевать, повторяя движения за скрипачом, успевавшим выделывать еще какие-то кренделя ногами. Впрочем, не слишком сложные, так что танцевать могли все. Сначала людей на площадке было немного, больше смотрели, чем плясали, потом стало больше и еще больше, и когда мы с Аглаей все же присоединились к ним, то оказались чуть не в последнем ряду.
Хоть я большим танцором никогда не был, но в ритм попал свободно — действительно ничего сложного. Что-то подобное я видел в Америке, в Техасе, куда ездил по приглашению своего бывшего сослуживца, несколько лет назад сменившего страну проживания. Точно так же в большом кабаке люди строились в ряды и танцевали под кантри. И вот теперь что-то подобное здесь, разве что кантри не совсем кантри, а так все соответствует. Даже шляпы.
Оркестрик так отыграл с десяток песен, после чего объявили маленький перерыв. Люди, смеясь и болтая, расходились к стойкам.
— Ну как тебе? — спросила Аглая, принимая от меня новый бокал с сидром.
— Отлично, — показал я большой палец. — И организация танцев разумная, я с моими талантами не могу никому ноги оттоптать.
— Ну это временно, — засмеялась она. — После перерыва танцевать будут уже парами, так что у тебя все впереди.
Мне очень понравилось, как она смеется. Всем лицом, белозубо, кажется даже, что она просто светится при этом.
— А за свои ноги ты не боишься?
— А ты что, намерен меня приглашать? — сделал она вид, что удивилась. — Ни за что бы не подумала.
— Ну… не я, так Семен Пузан пригласит, — вспомнил я об отставленном ухажере, который время от времени попадался на глаза, поглядывая на меня с до крайности недовольным видом.
— Нет, нет, нет! — захохотав, запротестовала она. — Ты хотя бы легче, Семен если наступит, то танцевать мне потом долго не придется.
Так, за болтовней, дождались того, что оркестр вернулся на сцену. Вновь скрипач повторил свой ритуальный счет, опять зазвучала музыка, на этот раз медленная и романтичная. Зал начал быстро разбиваться на пары, и первое, что я сделал, — честно сказал:
— А я этого танца не знаю… У нас такого не танцевали.
— Ничего сложного, — сказал Аглая. — Пошли. Смотри на мои ноги и по сторонам. Ну давай, не бойся, вот так, за руку меня… и пошли.
Нельзя сказать, что совсем ничего сложного не было, да и боялся я своей партнерше на ногу наступить, но к середине танца более или менее приноровился. Успокаивало то, что вокруг отнюдь не все были виртуозными танцорами, никто на меня в ужасе не таращился и пальцами не показывал.
Второй танец оказался тоже поначалу неприятным сюрпризом — что-то быстрое, с верчениями, притопами и кружениями. Спасибо Аглае, взяла инициативу в свои руки, а дальше и я постиг нехитрый рисунок. Оборот дамы, поменяться местами, крутануться вдвоем… да ничего сложного, в сущности. А еще что-то давно-давно забытое поднялось в памяти. Я еще совсем молодой, танцую с девушкой, ощущение ладони на сильной и гибкой талии, ее лицо совсем близко… Ах, мать его, сколько же всего хорошего я потерял и забыл, пока «вопросы решал» и «дела делал», каким дерьмом несусветным все это во мне было завалено. Тогда ведь «красивой жизнью» казалось, а присмотреться — так это и не жизнь была, а какое-то кривое ее подобие. Это вот сейчас жизнь, самая настоящая, с красивой женщиной, под хорошую музыку, а над головой, там, за тростниковой крышей, высокие звезды, и они отражаются в море, которое совсем-совсем близко, рукой подать. За чем бежал все это время, чего добивался, за каким дьяволом влезал во всякие «схемы» и «замутки» — не понимаю. Тогда понимал вроде, а вот сейчас чуть с другого места глянул — и все, как борьба в грязи получается, если присмотреться.
За руку проводил улыбающуюся даму с площадки, подошли к колонне. Там она с какой-то подругой встретилась, маленького роста симпатичной смуглянкой в юбке до колен и высоких сапогах из парусины с рыжей кожей. Представила ее как Полину. Ну а я, представившись в свою очередь, побежал к стойке за напитками — для дам, ну и для себя тоже.
У стойки было людно и суетно. Пришлось подождать: быстро у девчонок уже не получалось. Кое-как подхватил три бокала и осторожно пошел назад, сканируя пространство перед собой на предмет движущихся по неправильной траектории тел. Не хотелось, чтобы два сидра и пиво выплеснулись мне на сорочку, да и вообще… Когда подходил к колонне, увидел стоящего перед Аглаей и Полиной Пузана. Вид у него был надутый и недовольный, он явно на чем-то настаивал. Аглая вежливо улыбалась и отрицательно качала головой. Семен попытался взять ее за руку, но она руку убрала, не переставая улыбаться.
Я подошел ближе, спросил:
— Какие-то проблемы?
— Нет, никаких, — обернулась ко мне Аглая, принимая бокал. — Мы просто беседовали.
По Семену не было заметно, что они «просто беседовали». Он был мрачен, надут и к тому же еще заметно пьян. Круглое красное лицо покрылось потом, от которого борода слиплась сосульками, рубашка тоже промокла от пота — на спине и под мышками расплылись большие пятна. Жилет Семен снял и держал в руке, толстой и заросшей рыжими волосами.
Обернувшись ко мне, Семен посмотрел мрачно, а я ответил все тем же радостно-туповатым взглядом. Пропыхтев что-то, он повернулся и пошел от нас вперевалку.