Ветер над островами
Шрифт:
Аглая оказалась верхом, что естественно. У коновязи подремывала легконогая вороная кобыла, за коновязью присматривал сторож — рослый старик с большим револьвером на поясе. Не думаю, что в нем реальная необходимость была, но черт его знает. Он получил какую-то монету, поклонился солидно, показал жестом — мол, проходите.
— Ну… я все, я поехала, — сказал Аглая, отвязывая лошадь и перекидывая поводья ей через голову.
— А проводить можно? — вдруг осенило меня идеей. — Мне до дома два шага всего, я мигом!
— Зачем? — удивилась она. — Спать иди, я за час до дому доберусь.
— А я тебя охранять буду, — решительно
— От кого?
— Ну… от акул, — ответил я, немного подумав. — Они тут очень опасные.
Пораженная глубоким смыслом моего ответа, Аглая помолчала секунду, потом осторожно уточнила:
— А… где я их встречу?
— А где бы ни встретила! — решительно ответил я. — Они раз — а я тут как тут.
Она только покачала головой, явно сдерживая смех, затем открыла притороченную к седлу сумку из толстой кожи, вытащила ремень-патронташ с кобурой.
— Видишь? — показала она мне оружие. — Никакая акула не устоит. Ты лучше ко мне завтра приезжай, к полудню — считай, что я тебя в гости пригласила. Приедешь?
— Ну а как ты думаешь? — улыбнулся уже я. — Нет, прямо сейчас возьму — и откажусь. Приеду, конечно.
Она надела ремень, затем легко вскочила в седло. Застучали по пыльной дороге копыта ее лошади, и вскоре темнота скрыла от меня Аглаю. Свидание закончилось, можно было идти домой, спать. Пора, устал на самом деле так, что ног под собой не чую. И настроение такое, что хоть пой во всю глотку, буди весь город — пусть потом даже всякими тяжелыми предметами забросают.
К полудню жара навалилась на остров со всей своей силой, и я впервые оценил по-настоящему необходимость носить шляпу. Соломенные поля отбрасывали тень и на лицо и шее обгореть не давали. Солнце здесь жесткое, я уже под ним загорел так, что сам себя в зеркале с трудом узнаю — то ли араб там, то ли и вовсе мулат какой-то. Кстати, если в этом мире негры настоящие еще остались — их как теперь называют?
Вот еще тема с Верой обсудить: мне в статусе «местных» негров многое непонятно. Что людей здесь покупают и продают — это я уже в курсе, слышал, и даже самому в таком деле поучаствовать предлагали. Но только вот рабов или кого-то подобного мне здесь видеть не приходилось. Да, работают негры и конюхами, и кем-то еще, и в порту их вижу, и вон на танцах негритянки напитки разливали, но вот на рабство это как-то все не похоже. Живут своим кварталом и в чем-то своим уставом — верно. Детей у них чуть ли не отбирают силой, отдают в детский сад и школу, но они вроде как и не слишком сопротивляются, потому что тех потом ждет вполне нормальная жизнь. Достаточно сказать, если Вере доверять, что половина священников — из таких детей, а они тут сила и власть немалая. Не вяжется с такой системой вся эта купля-продажа, не могу найти в ней явной выгоды. Ну вот не наврал бы тогда вождь про пленных женщин, ну вот купили бы мы их… привезли на Большой Скат, а дальше что? Тут моя сообразительность заходит в тупик и покидать его отказывается начисто. Как-то ни рынка рабов здесь не видно, ни рабовладельцев.
Пока я рассуждал об устройстве общества, Зорька с явным удовольствием трусила по дороге, понемногу поднимавшейся вверх. Слева от меня были невысокие, но вполне скалистые, местами заросшие кустарником горы, справа — пологий спуск к далекому уже морю, раскинувшемуся от горизонта до горизонта бирюзовым подносом, с тарелками островов на нем. Острова и острова, сплошные острова здесь, тысячи и тысячи. Это как же должно было Землю расколоть и перетрясти, чтобы в результате такой вот пейзаж получился? А вот еще вопрос: мне там… или «тогда»… сколько еще оставалось жить до того, как вот это все случилось?
Дорога была пуста, в воскресенье остров отдыхал, так что путь к поместью Аглаи был спокойным, располагал к философским размышлениям. Гнать лошадь по такой жаре не следовало, так что доехали мы до места больше чем за час, как я и рассчитывал.
Аглая встретила меня на веранде, одетая в обычный свой «наряд амазонки», а заодно и с маленьким подносом из стеблей тростника, на котором стояло два высоких бокала с чуть желтоватой жидкостью.
— Лимонада хочешь? — спросила она вместо приветствия.
— Я всего хочу, — неопределенно, но очень честно ответил я и взял один из бокалов.
— Предлагаю конную прогулку, — сразу перешла к делу Аглая. — Зорьку в конюшню, возьмешь другую лошадку — ей полезно пробежаться, и тебе к одной пока привыкать не надо.
— Согласен, — кивнул я, пригубив кислого и вполне холодного лимонада. — Но с одним условием: потом приглашаю на… ужин или обед?
— Не надо, мы с собой возьмем, — сразу запротестовала она. — Валентина нам корзинку собрала: где-нибудь у моря посидим. Не против?
Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, а если конкретно, то за то, что не забыл прихватить на всякий случай «купальный костюм», состоящий из ярко-желтых шортов, я энергично закивал:
— Ни капли! Ты что ни предложишь — то и гениально. А вообще здесь даму на хороший ужин куда-нибудь можно пригласить?
— Если только в «Золотую бухту», — немного подумав, сказала Аглая. — Там вкусно, но надо столик заранее заказать, если в выходной.
— Понял, спасибо, — сказал я, мысленно делая пометку в воображаемом ежедневнике.
Конюх Степан забрал Зорьку в конюшню, а взамен вывел другую лошадь, гнедой масти, заметно игривую и подвижную, отчего я малость насторожился. Ну ладно, со спокойной рыжей Зорькой я уже вроде как сдружился, а теперь все заново начинать? Опозорюсь ведь, как есть опозорюсь. Заодно он подвел уже знакомую кобылу моей спутнице.
Из дома вышла Валентина, передала Аглае корзинку, которую та сразу как-то ловко закрепила за седлом, я даже не понял как.
— Ну что, по коням? — спросила Аглая.
Я только кивнул и относительно ловко вскарабкался в седло. Лошадь подо мной слегка заплясала, сдала назад, отчего я малость испугался, но все же вспомнил Тимофееву науку, удержал и осадил — построил, в общем. Аглая кивнула и тронула свою лошадку с места, так что мне осталось только пойти следом.
На этот раз мы свернули не привычно налево, в сторону города, а направо, куда я еще ни разу не ездил. Шаг вскоре сменился рысью, рысь — галопом, потом опять рысью и вновь шагом. Аглая явно задумала для меня дополнительную тренировку, и я, к счастью своему, уже держался в седле вполне прилично. Нет, до инстинктов дело еще не дошло, приходилось постоянно напоминать себе про оттянутый каблук, про положение ног, все время контролировать, где повод, и не забывать его вовремя отдавать, чтобы лошадь могла освежить рот, а потом подтягивать заново, но в общем и целом справлялся, вполне годился для того, чтобы не быть обузой в какой-нибудь конной поездке.