Ветер над пропастью
Шрифт:
– Как раньше? – задумчиво повторила Вера.
– Что! Что ты сказала!!! – раздался вдруг хриплый вопль.
Вера повернула голову, на террасе стоял Иван Михайлович, который слышал весь разговор и теперь медленно багровел.
– Да! Шлюхина дочь! А что, неправда? – взвизгнула Варвара.
Хозяин усадьбы уже хрипел, медленно сползая по стене на пол. Вера метнулась к нему, подхватила и потащила в дом.
– Пошли за доктором! Быстрее! – крикнула она Варваре.
Та, мгновенно изменившись в лице, выбежала во двор. Вера затащила мужчину в дом в горницу и уложила на диван, а сама побежала в свою комнату и через минуту вернулась со склянкой раствора валерьяны.
– Неси стакан с водой, – сказала она вернувшейся Варваре.
Накапав несколько капель из склянки, Вера попыталась напоить Ивана Михайловича, с третьей попытки ей это удалось. Она расстегнула ему ворот рубахи и положила мокрую тряпку на лоб.
– За доктором послала? – спросила она Варвару.
– Да, Семен уже уехал.
– Пусть лежит на спине, не двигаясь, авось обойдется. А ты пока не лезь к нему на глаза.
В этот момент появился Андрей.
– Отцу твоему стало плохо, – сказала она ему. – Провел дознание, называется. Похоже, права Варвара, без нас тут жилось лучше. Послушай! Да ты, кажется, пьян. Ника напоила? И где ты так извозил мундир?
– Что с отцом?
– Я не доктор. Он допросил Варвару и вот результат. Отдыхай, Андрей, я посижу с твоим отцом.
– Я должен тебе сказать…
– Да не надо. Я и так знаю, что она не вернется.
После полудня появился доктор: пожилой, полный, невысокий мужчина. Осмотрев больного, он выписал рецепты на микстуры, потом отозвал Андрея в сторону и что-то сказал ему. Андрей провел доктора в кабинет отца и приказал прислуге, чтоб нашли Веру и провели в кабинет. Дождавшись пока она подошла, доктор сказал:
– Больному нужен покой, и только покой. Видно, последние дни он вел очень напряженную жизнь. Дело даже не в физических нагрузках, а скорее в умственных. Сейчас он плохо говорит и с трудом двигается. Я думаю, он поправится, но это будет не скоро. Я выписал микстуры, но это так… больше для успокоения больного, большого эффекта не будет. Валерьянку ему больше не давайте. Он ведь не кот. В основном ему нужен покой. Я буду навещать его раз в неделю. Вот, собственно, и все. Да, вот еще, я слышал Андрей Иванович, что у вас на днях свадьба… Советовал бы отложить-с. Для больного крайне неполезно-с. Впрочем, дело не мое, но я вас предупредил.
Доктор уехал. Андрей и Вера стояли во дворе, к ним подошла Варвара с лицом, распухшим от слез.
– Верни ее, – сказала она, глядя на Веру, – я уеду… Уже собралась… Прости, виновата кругом…
– Ты вот что, Варвара, не вздумай никуда уезжать. Ника ему теперь не нужна, теперь ему нужна ты. Да и не вернется она. Ты устроила эту катавасию, ты и наводи порядок. Его сейчас волновать нельзя, а к тебе он привык. Очухается постепенно, ты повинишься, и все у вас вернется в прежнюю колею.
Андрей подхватил Веру под руку и увлек ее на веранду.
– Вера, нам надо поговорить, – сказал он.
– Да мы только этим и занимаемся, по крайней мере, днем, – усмехнулась она.
– Будь серьезней, пожалуйста. Ты ведь слышала, что сказал, доктор.
– Конечно, слышала. Ивану Михайловичу нужен покой, и только покой, ну и микстуры для пущего успокоения.
– Я имею ввиду нашу свадьбу.
– Так это и без докторских советов понятно. Неужели ты будешь играть свадьбу, когда отец в таком состоянии.
– Я хочу знать, что ты об этом думаешь.
– Что я думаю, Андрей, тебе лучше не знать! Впрочем, изволь. Свадьбу, конечно, надо отложить, или отменить, это уж как тебе угодно. Но хуже всего то, что меня это не огорчает.
– Вера, я предлагаю тебе просто обвенчаться без всяких церемоний…
– А вот этого не будет! Может я и сирота безродная, но тайком замуж не пойду!
– А наша любовь…
– Разве ты ее не получаешь? По-моему, тебе не на что жаловаться!
– Вера, я должен вернуться в полк.
– Мы уже это проходили. Возвращайся в полк.
– Ты можешь жить в этом поместье.
– В качестве кого? Впрочем, теперь у меня есть свое поместье. Ника подарила мне часть своего наследства – поместье Анны Федоровны. Есть только одна проблема. Я не хочу быть помещицей.
– Ты дождешься меня с войны?
– А ты вернешься с нее один? Мужчин уже много погибло, а женщин пруд пруди. Мне почему-то кажется, что ты еще тот ловелас, – сказала Вера и ее зеленый взгляд, словно рентген просветил Андрея.
Прошло четыре дня, Ивану Михайловичу стало немного лучше, он даже начал потихоньку передвигаться по комнате, но за эти дни он сильно постарел. В нем было не узнать того крепкого и бодрого мужчину, которым он был еще неделю назад. Варвара ухаживала за ним, стараясь предугадать его желания. Он принял ее появление безучастно и его интерес к происходящему угас. Даже с сыном общался неохотно, а его близкий отъезд воспринял равнодушно. О Нике и о свадьбе сына никто не говорил, а он ни о чем не спрашивал. Жизнь в усадьбе, еще недавно бившая ключом, совершенно замерла. Вера продолжала свои физические упражнения, но к ним уже привыкли и дворовые люди больше не обращали на нее внимания. В день своего отъезда в полк Андрей рано обнаружил свою невесту сидящей в беседке в костюме амазонки, оседланный конь стоял во дворе.
– Андрей, ты сегодня уезжаешь, я тоже уеду прямо сейчас. Не будем давать друг другу клятвы, когда вернешься, найдешь меня, если захочешь.
– Подожди, Вера! Куда ты собралась?
– Не надо кудахтать, ты офицер, а не курица! Найдешь меня, если захочешь. А сейчас, прощайся с отцом и возвращайся в полк. Храни тебя бог!
С этими словам Вера вскочила на коня и ускакала.
– К Никандре Александровне отправилась, – сказала подошедшая ключница.
– А если она беременна? – вдруг спросил Андрей.
– Да нет, барин, не беременна, – усмехнулась Варвара, – вам ли этого не знать.
Андрей, уже готовый к подобному исходу, пошел к отцу прощаться, вещи для отъезда в полк были собраны.
Ника приняла подругу спокойно, о делах в усадьбе она уже знала от дворовых людей.
– Не получилось у нас замужество! – сказала она спокойно, – но я не огорчена.
– Я тоже, – ответила Вера, – скажу больше, я и помещицей быть не хочу.
Ника заметно обрадовалась.
– Мы молоды и впереди у нас вся жизнь! Я ни о чем не буду жалеть, даже, если она окажется короткой.