Ветер перемен
Шрифт:
– Что, что ты такое говоришь? Я не понимаю.
– Ах, ты не понимаешь! Позволь тогда тебе все объяснить. Все началось с того дня, когда ты отправился вместе с Петром Данилычем на «Достоевскую». Это я уговорил его взять тебя с собой. Думал, там ты и останешься. Но нет, ты вернулся, целый и невредимый.
– Подожди, как все это понимать, – начал было я, но получил рукояткой пистолета по затылку.
– Я, по–моему, велел тебе помалкивать! А ты так и не понял, глупец? Я уже давно связан с «красными» и, можно сказать, работаю на них. Именно я уговорил Анимуса выдвинуть нам такие условия, чтобы никто не пострадал, чтобы обошлось без крови. Думал, так оно все и будет. Но ты представлял реальную угрозу, мог сорвать весь план. Так
Еще до Совета я попытался тебя убрать. Задушил твою мать, в надежде что из–за этого ты выйдешь из себя и нападешь на Ньютона. Планировалось, что в результате перепалки он тебя убьет… Увы, идея выгорела. Ты повел себя достаточно сдержанно.
– Ты убил мою маму? – я не верил своим ушам.
– Заткнись, я сказал, – на сей раз дядя Вова, или как мне теперь после всего услышанного его называть, не стал меня ударять, а лишь погрозился. Открывавшаяся мне правда с каждым сказанным им словом пугала меня все больше и заставляла дрожать от ужаса, когда я осознавал, каким человеком он был на самом деле. – Да, идея выгорела. Но это был еще не конец. Время избавиться от тебя еще было. И случай подвернулся. Но об этом чуть позже. Я никак не хотел, чтобы ты вылезал на поверхность – все же боялся, что твой отчим говорит правду. Тогда я под предлогом того, что отправляюсь навестить племянницу, съездил на «Проспект Большевиков» и незаметно подложил на лестницу гвоздь. Все получилось как нельзя кстати. Леня оступился и напоролся на этот гвоздь, тем самым разодрав химкостюм. Теперь тебе просто было не в чем идти. Леня же не сможет выходить на поверхность еще несколько недель, пока полностью не залечит ногу. Что ж, отправиться наверх в порванном костюме ты не мог, но выход был найден – мы отправились на зеленую ветку, просить помощи. На «Пролетарской» тебя ждал очередной мой «сюрприз». Это я швырнул тебя на ринг к тому монстру. Пошел якобы нужду справлять, а на самом деле выслеживал момент, когда можно было осуществить замысел. Многое про того типа говорили, например, что он может убить человека с одного удара. И ведь убивал, да. Чтобы не возникло никаких подозрений, сбросив тебя на ринг, я последовал за Антоном и Юрой, оставив тебя на произвол судьбы. Но и из этой ситуации тебе удалось выпутаться. Как, до сих пор не представляю.
Дядя Вова в гневном порыве продолжал излагать все свои задумки относительно того, как я должен был умереть согласно его планам. Казалось, от того что он выговаривается ему становится легче.
– Итак, костюм нам починили, теперь ты мог отправиться на поверхность, но я все же этого не хотел. По рации договорился с дежурившими в то время Вихровым и Громовым. Нужно было сделать так, чтобы ты с ними встретился. Посылать тебя на «Лиговку» в то время, когда ты должен был готовиться к отправке наверх, было бы весьма глупо, согласись. Тогда я попросил Антона отправить туда Юру, чтобы не возникло никаких подозрений. Тот, конечно же, согласился. Тут же, как я и предполагал, проявился твой нрав, и ты захотел пойти с ним. Разумеется, в мои планы не входило, чтобы Юра попал на «Лиговку» и тогда я незаметно вколол ему лекарство, вызывающее судороги и доводящее до потери сознания. Списал на внезапно проявившую себя старую травму, которой, возможно, никогда и не было. И тогда ты отправился туда один.
Все прошло безупречно. Вихров и Громов справились безукоризненно. Тебя, пока ты находился без сознания, доставили на «Выборгскую» ждущие своего часа в укрытие «красные». Убивать тебя мне тогда не хотелось – думал, в конце концов ты поймешь, что я поступил правильно, приняв их сторону. Думал, тебя просто подержат там до тех пор, пока не истечет данная нам на раздумье неделя, – дядя Вова ненадолго замолчал, а потом резко повысил голос: – Но тебе, черт побери, удалось сбежать! Я не знаю как, но ты ускользнул из–под носа у «красных», прошел четыре станции, на которых было до хрена вооруженных людей, и добрался до «Ладожской»! Ты даже вообразить не можешь, что я испытал, когда увидел тебя! Я еле сдерживался, чтобы не свернуть тебе шею прямо на месте.
Мне больше ничего не оставалось, как отправить тебя на поверхность. Хоть ты и везучий сукин сын, тамошние твари должны были истерзать тебя как тряпичную куклу. Учитывая то, что ты ни разу не был наверху со дня Катастрофы, вероятность выжить у тебя была равна нулю. Тем более что перед выходом ты немного выпил. Но тебе и тут удалось выжить! Это… просто потрясающе! Тебя, на хрен, ничто не берет!
Но теперь, пока ты не наделал новых глупостей, с каким наслаждением я пущу тебе пулю в лоб, ты бы знал!
– Ха! – усмехнулся я. – Ну, допустим, ты меня и убьешь. Но что ты скажешь остальным. Ведь они рано или поздно схватятся меня, а ведь все видели, куда мы пошли. Да и труп ты мой никуда не денешь. Убив меня, ты только себе сделаешь хуже.
– Ошибаешься! Как ты думаешь, поверят ли мне, если я скажу, что ты напал на меня сам, учитывая тот факт, что ты только что вернулся с поверхности, где пробыл без малого почти день? Кто знает, что могло случиться с твоей психикой за это время. И хотя я–то вижу, что тебе ничего не сделалось (а как могло быть иначе), люди больше поверят мне, второму лицу на оранжевой ветке. Что ты на это скажешь?
А что мне было сказать? Дядя Вова прав, а я был морально подавлен. Надо же, я относился к этому человеку как к отцу, а он. Убил мою маму и пытался убить меня. И теперь ему никто не сможет помешать…
– Владимир, мне сказали, что Олег у тебя. Мне можно войти?
Антон. Боже, как он вовремя. Я не мог в это поверить, мне просто везет. Я не человек, а баловень судьбы какой–то.
– Давай немного попозже, мне с Олегом еще кое о чем нужно поговорить. Тет–а–тет.
– А, ну тогда ладно! Я зайду через пятнадцать минут, хорошо?
– Хорошо, – ответил дядя Вова, а потом добавил тихо, чтобы слышал только я: – Думаю, к тому времени я тебя уже прикончу.
Нельзя было упускать свой шанс. И пускай мне это будет стоить, Антон, по крайней мере, узнает правду.
– Антон Борисович, помогите! – заорал я и одновременно с этим перевернулся на спину. Никак не ожидавший от меня такого поступка, дядя Вова попытался направить на меня пистолет, но было уже поздно – носком ботинка я отвел его руку в сторону. Раздался выстрел, а потом вскрик. Антон, уже расстегнувший молнию палатки, не успел даже войти внутрь, как пуля попала ему в ногу. Он тут же упал на одно колено и схватился за раненое место.
Воспользовавшись случаем, я обрушил град ударов на дядю Вову. Когда я заносил ногу, наверное, в двадцатый раз, он выронил пистолет и, кажется, вырубился.
Я встал на ноги, признаться не без труда, и подбежал к Антону.
– Вы как?
– Нормально, жить буду. Олег, что все это значит?
– Объясню в более спокойной обстановке. Для начала надо бы его связать, пока он не очнулся.
– Кого? Владимира?
– Его самого. Эй, вы, двое, бегом сюда! – пара рослых парней, не задавая лишних вопросов, поспешили исполнить мой приказ.
Но пока они шли, дядя Вова уже очнулся. Посмотрел на меня, Антона, приближающихся парней, схватил пистолет и приставил его себе к виску.
– Ну ладно! – это были его последние слова. Потом он просто вышиб себе мозги.
Когда Антон освободил меня от связывающих мои руки веревок, я помог ему подняться. Он оперся о мое плечо, и мы кое-как доковыляли до его палатки. Там я ему пересказал весь монолог дяди Вовы. Антон, пораженный услышанным, долго не мог вымолвить и слова