Ветер с Днепра
Шрифт:
Дождь лил непрерывно. Молния слепила глаза, Евгешка стучал зубами от холода, он был мокрый, как сама вода. Но странно — впервые он не боялся. Да, страха не было. Сердце заполнила доверху тревога — успеет он, не опоздает ли? До городка оставалось четыре–пять километров. На дороге грязь, не скоро одолеешь эти километры…
Неожиданно парень вспомнил, что если взять направление на Соленые хутора, то дорога сокращается вдвое. Правда, на этом пути надо переходить через Лисичанский яр, и раньше этой дорогой ходить избегали, но недавно сделали мостик через овраг, а там, от Соленых хуторов, уже рукой подать
Гроза быстро прошла, вдали еще сердито стучал небесными дверями гром, но дождь поутих. Евгешка вскочил и двинулся. Он дрожал от холода, босые ноги месили липкое болото, но быстрая походка понемногу разогревала тело; начало проясняться, стало веселее. Вот сейчас, только спуститься с холма, будет и овраг, и мостик. Но что это такое шумит? Вода! Наверное, вода. Эге, да это же в овраге!
Черный глубокий овраг пересекал дорогу. На дне его с грозным ревом мчался поток. В предрассветном полумраке Евгешка разобрал седые гребни пены. Кажется, весь ливень скатилась с полей сюда, в этот овраг. А где же мостик? Вот полевая неукатанная дорога просто подбегает к глиняной круче. Вот здесь стоят столбы. И на той стороне столбы.
А мостик…
Евгешка с отчаянием сбросил с плеч мешок. Парень стоял, вперив взгляд в серый бурлящий поток, в седую пену. Он все понял. Мостика уже не было. Неожиданное половодье от сильного ливня подмыло столбы, и легонький временный мостик рухнул.
Отчаяние и тревога сжали сердце. Что делать? Он не успеет, он опоздает! В двенадцать часов начинается в колхозе праздник, к тому времени надо купить в городке красной материи, вернуться в село и украсить всю вышку. А он не вернется… От этой мысли кровь ударила Евгешке в лицо. Неужели он провалит порученное ему дело? Неужели он так и останется трусом и преступником?
Поток ревел. Казалось, что вода все прибывает. С поля стекали в овраг десятки ручьев и ручейков. Нет, ждать нельзя. Обойти овраг? Но это значит сделать несколько лишних километров, идти и топтать зрелую рожь.
Евгешка решился. Хватаясь за мокрые кусты, он начал спускаться в овраг. Скользкая глина сползала под ногами. Холодные брызги ударили в лицо. «Только бы поток не сбил с ног», — мелькнуло в голове. Он ступил в мутные желтые волны. Чем дальше, тем было глубже и глубже — вот до колен, вот уже до пояса достает бурная вода. Но странно — опять Евгешка не почувствовал никакого страха. Он только крепко сжал зубы, с отчаянной решимостью, шаг за шагом подвигаясь вперед.
Еще немного — и Евгешка счастливо перешел поток. Труднее всего было выбраться по скользкой глине наверх. Одной рукой он держал мешок с гусем, второй цеплялся за редкие кустики и корни на склонах оврага.
Когда этот трудный путь был наконец преодолен, Евгешка увидел, что уже рассвело. Из–за тополей на Соленых хуторах стрельнули вверх солнечные стрелы, первая утренняя ласточка пронеслась над хлебами.
Городок уже проснулся. Евгешка быстро шел по улице, спеша на базар. Он не замечал удивленных взглядов и шуток, которыми его провожали прохожие. Уже на самом базаре его остановил высокий, с длинной черной бородой мужик.
— Эй, малый, где ты глину месил? — спросил он. — Посмотри только, на себя.
Только теперь, взглянув на свою одежду, заметил Евгешка, что он с головы до ног в грязи.
— Что продаешь
— Гуся продаю. Капитана Капитаныча, — и Евгешка раскрыл мешок. Обрадовавшись утру, гусь громко загелготал.
Чернобородый захохотал, его борода тряслась от смеха.
— Капитан Капитаныч! Скажи на милость… Имеет имя, еще и отчество… Сроду не слышал, чтобы гусю имя давали. Ха–ха–ха!.. Ловкач ты, малый, ей–ей фокусник. А гусь хороший.
— Он на выставке премию получил, этот гусь, — пояснил Евгешка.
— Да ну? И действительно великолепный гусак. Надо купить такого, непременно надо. Породистый он у тебя, давно я такого искал.
Быстро сторговались. Чернобородый отсчитал двадцать рублей. Евгешка последний раз прижал к груди гуся, слезы заблестели у парня на глазах.
— Прощай. Прощай, Капитан Капитаныч. Никогда… никогда не увижу тебя больше…
Отвернувшись, Евгешка протянул покупателю своего белокрылого чудесного гуся. Капитан Капитаныч загелготал, и в том птичьем крике послышался Евгешке упрек и мучительная грусть. Чтобы не слышать больше этот знакомый крик, парень быстро скрылся в толпе. Он крепко сжал в руке деньги и направился искать нужный магазин.
Вдруг он остановился. Прямо на него двигались широкие, чудесные крылья. Они были зеленые, эти крылья, и это был прекрасный самолет, и его держал высоко над головой молодой парень и кричал:
— Кому самолет? Кому? Кому? Дешево отдаю! Три недели мастерил, сам бы полетел, да деньги нужны. Кому? Кому? Кому?
Дети, вы понимаете, какой это был волшебный самолет? Он был сделан из жести и фанеры, он был зеленый, как самая зеленая в мире бабочка, он имел золотой пропеллер и колесики, он имел закрытую кабину и в той кабине маленькие мягкие кресла, и даже окошечки, настоящие окошки из настоящего стекла были на том самолете. Кто может устоять против такого соблазна?
— Кому? Кому? Кому? Дешево продаю! — Восторженно смотрит Евгешка на эту чудесную игрушку.
— Ну, парень, покупай, — сказал парень. — Эх, самолетик! Эх, быстрокрылый! Не купишь — всю жизнь будешь жалеть. За такую цацку ничего, ничего не жалко отдать.
Евгешка медленно протянул руку и погладил модель. Какой несчастный этот парень, — он останется без прекрасного самолета!
— Ну, а какова цена? — спрашивает Евгешка.
— Двадцать рублей, — отвечает продавец.
— За такую машину не жалко заплатить дважды по двадцать, — думает Евгешка, и его рука уже отдает парню деньги. Какое счастье! Он, Евгешка, владелец этого волшебного самолета! Парень не помнит, как он вернулся в деревню. Возле школы он увидел в сборе весь пионерский отряд. Ребята и девочки бегут ему навстречу, он видит Олесю и Кузьку, Павлика, Быцыка, Наталью… Он видит, как заблестели глаза у Олеси.
— Евгеша, это твоя модель? — спрашивает она с затаенным волнением.
— Моя, Олеся. Три недели работал над ней…
Олеся долго смотрит на модель, потом на Павлика и говорит:
— Видишь, Павлик, я давно думала, что Евгешка настоящий изобретатель.
Павлик потупился, он знает, что теперь уже Олеся никогда–никогда не поцелует его.
— Взгляните, друзья, здесь настоящая кабина с окошком, — кричит Кузька. На его лице Евгешка ясно видит безграничное восхищение и зависть.