Ветер с востока
Шрифт:
Было ясно одно — Вендель не мог воспользоваться для бегства лодкой: на западе еще плотно лежал паковый лед. А не мог ли он проскочить между оконечностью Уральской гряды и этими ужасными зубчатыми утесами у моря? Вряд ли. В таком случае он должен был выбраться на низкое плато тундры. А здесь, как говорили, царило зло.
Может, раздобыть оружие, но как?
Днем на скалы, стоявшие на западе, опустился морозный туман, так что их расколотые вершины скрылись. Вендель помогал Ировару чинить рыболовные снасти и воспользовался случаем, чтобы спросить:
— Неужели там живут люди?
Ировар ответил медленно:
— Я не хочу теперь
— Но разве ты взял жену не оттуда?
— Да, это так, — Ировар ухмыльнулся, вспомнив. — Я подстрелил ее гарпуном.
— Как это?
— Она потеряла лодку и оказалась на дрейфующей льдине. И она поранилась. Я принял ее за тюленя и выстрелил в нее. После этого я заботился о ней. Но среди тех там есть ужасные существа. Когда-то давно у них что-то случилось, я не знаю, что. Во всяком случае, они всегда были и есть наши враги. Наше единственное утешение в том, что их теперь так мало. Они не осмеливаются нападать.
— А Тун-ши? Разве она никогда не тоскует по своим местам?
Ировар посмотрел на горы, окутанные туманом.
— Она никогда ничего не говорила. Но я не знаю… Я думаю, ей больно, что узы были порваны.
— Это естественно.
Вендель опять обратил внимание на то, что хотя солнце не светило на снежные вершины, казалось, будто над большими ледниками стоял розовый отблеск. Он сказал об этом Ировару.
— Это правильно, — ответил последний. — Горы называются Таран-гай, «страна розового снега». Я пытался разузнать об этом, когда ходил свататься. Но дело только в том, что снег окрашен в светло-розовый цвет. Тун-ши верит, что на снегу растут цветы.
Вендель улыбнулся. Но Тун-ши не так уж и была неправа: есть форма водорослей, которая может приживаться и размножаться на снегу. Он снова бросил на горы недовольный взгляд. Вдруг у него словно защемило сердце. От сочувствия, такого пронзительного, словно рыдание. Или это было что-то другое? Горе или тоска?
Как-то раз, пока он бродил по стойбищу, он услышал тихое «Тссс!» Из отверстия в чуме выглядывали пять радостных, хихикающих лиц. Он подошел и сразу оказался внутри чума.
— Вы здесь живете? — спросил он и был вынужден повторить вопрос жестами.
Новые взрывы смеха. Нет, нет, только две из них жили здесь со своей семьей. Но семьи сейчас тут не было, так что… Венделя потянули к шкурам. Ну уж нет, у него не было желания быть застигнутым врасплох членами семьи. Он крепко их обнял и объяснил знаками, что должен ехать дальше. В мгновение ока их оживленные мордашки выразили огорчение.
«Бедные девчонки, — думал он, выйдя с честью из трудной ситуации. — Что я могу сделать, чтобы их жизнь стала светлой и осмысленной?»
Их ограниченность стала ясна ему, когда Ировар решил познакомить его с ближайшими соседями и родственниками. Он понял, что другие люди в стойбище не говорят о том, о чем говорят Ировар и его жена. Другие же говорят только об охоте и рыбе… Они считают очень примитивно — на пальцах одной руки, в случае надобности и на пальцах ног. Их мысли занимает ежедневная тяжелая работа, семья и соседи. И это понятно. Везение в охоте, новые дети и болезни. Солнце, звезды, луна и хорошая погода на завтра, чтобы можно было поставить новый чум… Ировар и Тун-ши побывали в большом мире, они могли вспомнить обычаи других народов. Вендель начал теперь понимать, за что их уважали в стойбище.
Но скоро ему было суждено понять больше. Когда он под вечер — а разбираться во времени дня здесь, у границы полярного моря, было трудновато — вернулся в жилище Ировара после очередного обследования местности, он натолкнулся на неожиданное зрелище. Посредине чума стояла Тун-ши, вытянув руки в стороны, в то время как ее муж одевал на нее самую причудливую одежду.
— Входи, Вендель, — сказал Ировар. — Я готовлю Тун-ши к вечеру. Она сама не должна касаться одежд.
Вендель смотрел во все глаза. Он увидел также кое-что еще: шкура была отдернута. То, что он увидел за ней, вызвало у него удивление, почти шок. Изображения богов, тотемы, вырезанные из дерева и моржовой кости, огромный плоский барабан, словно тамбурин, украшенный символами, трещотки из костей, черепа животных и людей и масса непонятных предметов.
— Тун-ши — наш шаман, — объяснял гордо Ировар. — Вечером она будет шаманить. Просить для нас хорошего лета и многого другого. Люди придут прямо сюда.
Да, он уже увидел их, сидящих перед чумом. Шаман?
— Но она же женщина! И другой веры?
— Шаманство — религия всей Сибири, — сказал Ировар. — Быть шаманами — не непривычное для женщин занятие. Но многие становятся ими после серьезной болезни. Душевной болезни. После нее преемником станет Нгут. У него тоже врожденный талант. А Тун-ши обучила его шаманскому ремеслу. Так что, мы — важная семья.
Широкое, добродушное лицо Ировара сияло от счастья.
— Да, я понял это. А ты сам — здешний предводитель, не так ли?
— Да, предводитель нашего клана. Но все стойбище состоит из трех больших кланов, так что имеются два других предводителя, такие же сильные. Неподалеку отсюда находятся наши пастбища, и важно следить за тем, чтобы из-за них не возникало споров. Этого мы не можем себе позволить.
Вендель кивнул.
— Значит, Нгут тоже одарен… Да, я могу себе представить. Глаза…
— Да, и он станет хорошим шаманом, это говорит жена. Она обучает его каждый день.
— С этим надо спешить, — невнятно произнесла она.
— Ты не должна так говорить, — удрученно сказал Ировар.
Но Венделю казалось, что Тун-ши права. Она была очень слабой и хрупкой. Всю ночь раздавался ее громкий глухой кашель.
Поскольку погода была прекрасной, а ветер не очень сильным, «представление» должно было состояться перед чумом. Вендель слышал, как поднималось настроение у зрителей, сидевших снаружи, в то время, как он наблюдал за одеванием Тун-ши. На нее вешали пояса из звериных зубов, лап и медвежьих когтей, гремящие колокольчики и пестрые ленты.
Собственно, как объяснял Ировар, никто не имел права смотреть на это, но Тун-ши сказала, что Вендель — особый случай. В этот вечер она будет искать его душу, так утверждала она. Венделю казалось, что это звучало не очень утешительно. Под конец Ировар надел на нее головной убор — с перьями орла сзади и толстой черной бахромой, которая закрывала ее лицо. Теперь она приобрела действительно пугающий вид, таинственный и ужасный. Ее самое верхнее облачение было украшено полосками меха с эзотерическим рисунком. Затем Ировар протянул ей большой барабан. Вендель успел заметить, что на задней стенке барабана вырезана фигура какого-то божества. На передней стенке были изображены медведь и северный олень. Священные животные у юраков. В другую руку она взяла грубую барабанную палочку или трещотку из… да, китовых костей, как показалось Венделю.