Ветер смерти
Шрифт:
С минуту рация молчала.
— Что ты предлагаешь? — наконец хрипло спросил Берест.
— Надеюсь, ты уже понял, что гоняться за Саликбековой бессмысленно и даже опасно? Я думаю, необходимо как можно быстрее выявить всех… пострадавших от нее и толково объяснить, что и как надо делать. Я имею в виду способ… ликвидации последствий этого дикого эксперимента. А растолкует им все профессор Вольский, мне кажется, что слово ученого прозвучит более веско, чем какого-то сомнительного журналиста.
— Годится. Вези его ко мне, — и комиссар отключился.
Я посмотрел на съежившегося ученого: несомненно он слышал весь разговор.
— Вот ваш шанс, Антон Аркадьевич. Вы поняли, что от вас требуется?
— Да-да, конечно, я п-понимаю… — зубы его отбивали чечетку. — Но… я не с-смогу. Извините…
— К черту! — я вдавил тормоз до отказа, машину занесло. — Мне надоело вас уговаривать, господин Вольский!
— Вы не понимаете… — снова забубнил он, но я уже не слушал, развернул машину и врубил третью скорость.
В управлении было необычно много народу — и служивых, и горожан. Я протащил Вольского сквозь толпу в кабинет Николая и захлопнул дверь. Берест, бледный и злой, набычившись, сидел за столом.
— Комиссар, — во мне шевельнулось нехорошее предчувствие, — что у вас за столпотворение?
— Они пришли сами, — я не узнал голоса Николая, — и продолжают прибывать. Это похоже на массовый психоз. Или эпидемию. Они все утверждают, что имеют двойников!
— Но это же здорово! Теперь не надо…
— Это не только те люди! — Берест вперил тяжелый взгляд в профессора, ставшего похожим на тряпичную куклу. — Их гораздо больше!
— Что ты хочешь сказать? — предчувствия превратились в уверенность, и я похолодел — Черт побери, неужели мадхъя удалось запустить реакцию распада?!..
— Какого распада? — не понял Николай.
— Распада социума! — я схватился за голову. — Так вот на что намекал Золотарев, когда предупреждал о том, что времени очень мало! А я-то, дурак, возомнил, что это он обо мне печется!..
Берест не успел ответить. Ожил экран дисплея компьютерной связи. Как завороженные, мы вчитывались в бесстрастные голубоватые строчки:
«…Внимание! Всем начальникам региональных и областных управлений порядка. Наблюдаются случаи массовых галлюцинаций с раздвоением личности… вспышки необоснованных актов садизма, вандализма, самоубийств… требуется незамедлительное… повышенная готовность… скорейшая разработка мер пресечения…»
Дальше читать я не мог — буквы вертелись и расплывались, у них отрастали зубы, щупальца… Потом из глубины экрана выплыло красивое и жестокое лицо женщины с огромными темными и чуть раскосыми глазами, высокими скулами и полными яркими губами. Она обвела всех пронзительным, недобрым взглядом и улыбнулась, обнажив ровные, слегка заостренные, как у хищника, зубы.
Экран вдруг стал разрастаться, превращаясь в мрачную черную бездну, нависающую над нами, над городом, над страной, над миром. Лицо женщины начало наливаться алым, съеживаться в середине, приобретая очертания зловещей звезды, словно адское око взирающее на застывшую в ужасе планету.
И тогда я понял: способ найден, но борьба еще только начинается…