Ветер времени
Шрифт:
Одинокая планета развивается до определенной стадии, но не дальше. Наступает момент, когда культура исчерпывает себя, какой бы богатой и многообразной она ни была. Приходит время, когда ее развитие останавливается. При этом она, возможно, не гибнет. Но жизнь есть процесс. И это означает изменения, развитие, борьбу. Когда же культура начинает только повторять себя, только сохраняться в прежнем виде, она в лучшем случае утрачивает значимость, рано или поздно силы ее иссякают, и она гибнет.
Кроме того, в развитии цивилизации неизбежно наступает момент, когда одной техники становится недостаточно, когда технические новинки перестают быть самоцелью. Наступает момент, когда становится очевидно, что даже сама наука в конечном счете всего лишь метод, совокупность приемов, и от нее нельзя ждать ответа на все вопросы.
А между тем человек — не просто животное, обладающее даром речи. Он — животное, задающее вопросы, постоянно и непрерывно. Он начинает задавать вопросы, едва только научится говорить, и задает их до конца жизни. Когда человечество перестает спрашивать, когда наступает самоуспокоение и человечество решает, что знает все, — тогда наступает конец. Люди по-прежнему едят, работают, спят, занимаются привычными делами, но для них уже все кончено.
Жители Лортаса еще задавали вопросы, но теперь их вопросы были сложнее, чем в пору юности Лортаса. Они уже знали, что окончательных исчерпывающих ответов не существует, но они еще не утратили жизненную энергию и продолжали искать.
Вопросы — вот что заставило жителей Лортаса отправиться в космос.
Не потребность в редких металлах, не стремление укреплять оборону, даже не наука в строгом смысле слова, а вопросы.
В сущности, это были древние вопросы, хотя и облеченные в новую форму. Прежние надежды, прежние мечты, прежние желания. Что скрывается по ту сторону гор? Какие земли лежат на другом берегу океана, за краем мира? Светит ли там солнце и дуют ли теплые ветры? Будем ли мы там счастливы, узнаем ли новое, увидим ли иные сны?
И вот жители Лортаса начали закупориваться в сверкающих металлических цилиндрах, чтобы в грохоте и пламени взмыть в вечную ночь. Не все, конечно. В любом месте большинство людей довольствуется тем, что имеет: перемены — слишком хлопотное дело. Но многие все-таки отправились в путь, и вначале спокойная деловитость не могла скрыть огня надежды в их глазах.
Они улетали, искали, и многие из них возвращались обратно.
Так кончилась мечта.
Так началось отчаяние.
Они находили людей, подобных себе.
«Это ошибка, — говорили те, кто оставался дома, когда начали приходить сообщения. — Не может быть, это не люди, они не такие, как мы!»
Но анатомы сказали: это люди.
Биологи сказали: это люди.
Психологи сказали: это люди.
Люди одного мира не были абсолютно похожи на людей других миров, но эти различия, как правило, оставались второстепенными: иной тип крови, температура тела, цвет кожи, число позвонков.
Человек вовсе не был редким животным во вселенной, — только беспредельная самовлюбленность позволяла воображать, будто он — уникальное явление. Все изолированно живущие народы считают себя единственными людьми в мире, а если единственной считает себя целая планета (пока корабли не отправились в космос), то населению этой планеты трудно осознать, что люди могут жить и еще где-то во вселенной.
«Человек ведь появился тут в результате долгой эволюции! — твердили друг другу люди каждого из миллионов миров и согласно кивали, довольные собственной мудростью. — Он невероятно сложное существо, а развитие его представляет собой длинную цепь случайностей. Так как же все это могло повториться где-то еще?» А про себя они думали: «Мы изумительны, таких, как мы, нет нигде, кроме нашего изумительного мира. Планете, на которой мы обитаем, мироздание предназначило стать одним-единственным изначальным приютом для нас — Великих, Очаровательных, Несравненных».
Одни просто не сомневались в этом, другие искали подтверждения в статистике. Но все забывали самое главное: они брали за образец одну привычную им песчинку и распространяли выводы на всю вселенную. Кроме того, обобщали они глубоко неверно: на самом же деле раз человек появился и на рассматриваемой ими единственной планете, значит, это не случайность, а закономерность.
Отсюда вовсе не следует, будто появление человека было предопределено заранее и предусматривалось в самом начале. Просто эволюция разума, способность к развитию культуры неизбежно слагались из испытаний и ошибок, изменений и модификаций. Животное — носитель культуры должно было быть теплокровным, так как нуждалось в энергии, должно было обладать большим мозгом, иметь свободные руки и специализированные ноги. Человекообразная форма была естественным порождением одной из линий эволюции, и если условия позволяли, человек рано или поздно появлялся.
Вот почему во вселенной были и другие люди, подобные жителям Лортаса.
«Да, — думал Арвон, — и что же с ними случилось?»
Корабли, возвращавшиеся из глубин вселенной, привозили сведения. На первых порах, очень недолго, казалось, что эти сведения не отражают никакой единой картины. Затем вырисовалась общая закономерность, и новые отчеты, количество которых достигло ста, потом пятисот, потом тысячи, только подтверждали ее.
Закономерность?
Что же, если отказаться от сложных специальных терминов, все, в сущности, сводилось к элементарной, пугающей своей простотой схеме. Корабли обнаружили три типа планет, населенных людьми. На планетах первого типа люди еще не достигли того уровня технического развития, который позволил бы им уничтожить себя. На планетах второго типа, где первобытная эпоха осталась позади, но еще не началась эра космических полетов, люди, объединившись в группы, занимались тем, что старательно уничтожали друг друга с помощью того оружия, которое было в их распоряжении. В этих мирах пришельцев с Лортаса встречали недоброжелательно, враждебно, со страхом. Их корабли конфисковывали, а знания использовали для ведения войны, которая пришельцам представлялась бессмысленной. Экипажи кораблей, совершивших посадку в таких мирах, редко возвращались домой.
Существовал еще третий тип планет, примером которых могла служить Четвертая Центавра. Люди там достигли высокого уровня развития, разработали мощное оружие и погибли. Способы были весьма разнообразные: эпидемии, заражение посевов, кобальтовые бомбы, газ. Результат был один: вымирание.
Такова была судьба человека на всех планетах, которых удалось достичь. Он уничтожил себя, как только получил такую возможность.
Эй, друг и сосед!
Большое спасибо за вдохновляющий пример, который ты нам подал.
А мы, как же мы? Разве мы не такие же люди, какими были они?
В том-то и беда. Цивилизация Лортаса была древней цивилизацией и считала себя умудренной опытом. Она выдержала не одну бурю и выстояла. Жители Лортаса даже несколько гордились этим и вдруг получили доказательства того, насколько они были правы (или глупы) в своей гордости.
Ибо из всех известных миров вселенной один только Лортас породил человека, который создал мощную технику и все же ухитрился уцелеть.
Сперва даже столь многоопытное человечество не могло не испытать некоторого самодовольства. Ведь они — и только они одни — овладели искусством жить в мире и даже в дружбе.