Вьетнамский иммельман
Шрифт:
Судя по напряженным физиономиям и отрывистым резким фразам переговоров, вьетнамцам сейчас приходилось несладко. На зеленоватом экране радара вырисовывались многочисленные отметки целей. Некоторые самолеты направлялись в сторону базы, другие наоборот – уходили от нее. Руководитель полетов что-то раздраженно говорил по-вьетнамски в микрофон рации, потом, замолкнув, выслушивал ответ, и снова принимался вещать.
Хваленский подошел к полковнику Цзиню:
– Здравия желаю. Что происходит?
– Ваши новые МиГи – хлам, – резко произнес полковник, глядя на экран локатора. – Или
– В чем дело? – холодно уточнил капитан.
– С соседней базы на перехват поднялись четыре машины. Пилоты догнали американцев, но вскоре доложили, что вооружение неисправно… Они не смогли ни попасть в американцев ракетами, ни сбить их из пушек.
– Вы всерьез считаете, что это – вина советских специалистов? – удивленно поднял брови Хваленский.
– Пилоты доложили, что пушки не работают, а ракеты почему-то уходят в сторону от американских самолетов, – упрямо повторил полковник.
– Ясно. Что с теми МиГами?
– У них мало топлива. Они вот-вот сядут у нас для дозаправки. Потом перелетят к себе на аэродром.
– Мне надо поговорить с летчиками и осмотреть машины.
– Зачем?
Подозрительность союзников начинала напрягать даже терпеливого Хваленского. Он устало пояснил:
– Чтобы понять, какие системы и почему отказали. И дать моим техникам указание на проведение соответствующих доработок на наших самолетах. Во избежание таких же отказов в будущем.
Крыть полковнику было нечем, и он пожал плечами:
– Ладно. Они будут с минуты на минуту. Пока будут заправлять, осмотрите и поговорите.
– Спасибо, – сказал Хваленский и вышел из душной комнатки КДП на балкончик, протянувшийся по периметру вышки.
…Истребители появились через несколько минут. Капитан, спустившись с вышки, наблюдал, как они садятся и заруливают на стоянку. Это действительно оказались «Балалайки», только более ранней модификации, нежели использовал полк Цзиня. Хваленскому они, впрочем, были хорошо знакомы – на таких он летал в лейтенантские годы.
Как только техники приставили к борту первого МиГа стремянку, капитан поднялся по ней и заглянул в кабину. Скуластый вьетнамский летчик в летном комбинезоне и огромном защитном шлеме, казавшийся мальчишкой по сравнению с капитаном, вопросительно посмотрел на незнакомого офицера.
– По-русски понимаешь? – спросил Хваленский.
– Немного, – кивнул летчик. – Не быстро говори.
– Я – русский инструктор. Расскажи, что произошло?
– Взлетели по тревоге. Пробили облака. Заметили американцев, – вьетнамец говорил по-русски не совсем уверенно, делая большие паузы между словами. – Они нас увидели, стали маневрировать. Я одного в прицел поймал, жму кнопку захвата цели, пускаю ракету. Она мимо. Я второй раз. Он в сторону, ракета снова мимо. Ракета уже стартует, а он вправо, и она мимо. Ракет у меня все, нету. Я за пушку, а она не стреляет…
– Понятно… – вздохнул Хваленский. – Сейчас половина второго… С американцами ты, значит, минут десять назад встретился. Куда они летели?
– Ну… На юг.
– Где было солнце, когда ты целился?
– Солнце?
– Да, солнце.
– Ну… Впереди и чуть выше цели.
– Вот тебе и «ну», – сказал капитан. – Когда вас учили пускать ракеты, что говорили про солнце?
Вьетнамец молчал.
– Говорили про солнце?
– Говорили, – пробормотал вьетнамец и потупился. – Я злой был, не подумал…
– Жаль, – вздохнул Хваленский.
Ракеты К-13, которыми вооружался МиГ-21, страдали тем же недостатком, что и их американские сородичи марки «Сайдвиндер», наводившиеся на излучаемое двигателями тепло, – после пуска они, доворачивая за целью, запросто могли улететь к солнцу. И все потому, что их «мозги» считали его более сильным источником тепла, чем раскаленное сопло самолета. После этого ракету можно было уже не бояться – она летела в сторону светила, пока не кончалось топливо, а потом падала. Именно поэтому инструктора, обучая курсантов, строго-настрого запрещали пуск ракеты против солнца. Но молодые летчики иногда забывали об этом и впустую тратили боеприпасы.
– А с пушкой что? – продолжал расспросы капитан. – Покажи, как стрелял, что включал…
Летчик принялся объяснять порядок действий, указывая на кнопки и выключатели.
– …оказываюсь сзади него, целюсь, жму гашетку, – пушка не стреляет. Я снова жму – все равно не стреляет…
– Ты не переключился с ракет на пушку, – произнес Хваленский, внимательно следивший за порядком действий. – У тебя и пушка, и ракеты приводятся в действие одной гашеткой. Надо было вот этот тумблер вначале переключить с ракет на пушку, а ты этого не сделал. Ракет у тебя уже не было, пушку ты не включил – вот тебе и ответ, почему оружие не срабатывало.
Вьетнамец понуро молчал.
– Ты растерялся там, в воздухе, когда увидел американцев? Или нет?
– Нет. Злой был, – ответил летчик. – У меня американцы семью убили недавно.
Хваленский осекся.
– Извини… Как тебя зовут?
– Лейтенант Тхонг Ван Сао.
– Тхонг, ты давно на МиГ-21 летаешь?
– Месяц. Сорок часов.
– Первый раз в бою?
– Нет. Пять, – вьетнамец впился взглядом в приборы и очень внимательно – будто впервые – разглядывал их.
– Сбитые есть?
– Один.
– Уже хорошо. Раньше на МиГ-17 воевал?
– Да.
– И как, нравилось?
– Да, – слегка оживился летчик. – Легче. Обзор лучше, пушки лучше. Скорость только маленькая.
– Эта машина лучше той, просто она сложней… Ладно, не вешай нос, – сказал Хваленский и ободряюще улыбнулся. – Месяц – не так много, нас вон несколько лет учили. Скоро начнешь лупить янки в хвост и в гриву.
– Да, – без особого энтузиазма согласился вьетнамец.
Хваленский спустился со стремянки. Пока техники заправляли самолеты, он поспешил переброситься парой слов с остальными летчиками. Выяснилось, что проблемы у всех были одни и те же, – при пуске ракет сложно было удержать в прицеле маневрирующую цель, которая к тому же шла против солнца, и противник уворачивался от ракет – хотя порой и в самый последний момент. С пушкой одному летчику удалось-таки справиться – он не только снял оружие с предохранителя, но и дал очередь по «Фантому».