Вьетнамский коктейль
Шрифт:
Разговора о возможном моем отходе из города мы пока не вели, пока не приблизились к еще более знаменитому кварталу номер 11, куда даже полиция печально знаменитого сайгонского полицмейстера Тхиеу не рисковала появляться без поддержки бронетехники. Здесь мы нырнули в лабиринт грязных закоулков, невыносимой грязи и запахов, впрочем, порой весьма аппетитных — сказывалось, что ел я почти два дня назад. Все это время еду мне заменял первитин, прекрасный стимулятор, испытанный еще в Третьем рейхе и успешно служивший нам. Но действие его кончалось, добавлять не хотелось (еще придется попозже) и приходил на смену зверский аппетит. Виски только раззадорил мой желудок, и я ткнул пальцем в первую, попавшую в поле моего зрения харчевню. Тханг покачал головой и показал в другую сторону. Пробравшись через кучу мусорных ящиков, протиснувшись по закоулку, где не смог проехать даже велосипедист, мы неожиданно оказались на узенькой, но довольно чистой улочке и на ней (О, Боже!) было маленькое кафе. Хозяйка встретила нас без единого вопроса и провела в задние помещения, в комнату, где стоял стол, уставленный едой…
Сыто икая, я колупался в зубах спичкой и тщетно пытался вспомнить, что я съел. Из чего это было приготовлено, мне знать не хотелось, но вкусно было до экстаза. Мысли тяжеловато ворочались в моей голове, однако хронометр, постоянно тикающий у меня где-то в районе желудка, подсказал, что пора приниматься и за работу. Работа была до боли знакомая — уносить ноги. Единственной ее особенностью являлось то, что оценить ее по достоинству, можно только в случае успеха… Теперь стоило поинтересоваться у Тханга, как он собирается вытаскивать меня отсюда. Как бы хорошо не были сделаны мои документы, все равно не избежать длительных проверок. Длительных и более тщательных, а тут вдруг, к примеру, выяснится, что в госпитале «зеленый берет» Виктор Алексейчук никогда не лежал, а еще один запрос дотошного контрразведчика принесет ответ, что таковой и вовсе не значится в списках армии США, а уж тем более в таких элитных войсках. Вся моя липа была хороша на кратковременные, рутинные проверки без особого внимания на меня, как личность. До поры до времени моей личностью был не я, а эта самая липа. Этот закон действует везде, где существуют хотя бы зачатки бюрократии. Сейчас могут искать меня и только меня. У меня хорошо запечатлелась в памяти девушка, которую агент охраны при первом же выстреле бросил на землю и прикрылся ею, как щитом. А когда «сработала»и ее тележка, его подозрения перешли в уверенность, а если девушка осталась жива в той мясорубке и что-то знала больше, чей ей полагалось знать? Уповать на такую же беспечность солдат на дорогах, как это было вчера, было бы величайшей глупостью на свете. Тут уж и красотка Фай не поможет.
Тханг, как оказалось (к моему большому изумлению), не имел запасного плана выхода из города. Главный аргумент — нет другого надежного места для прохода через минные поля. Аргумент серьезный, я слишком хорошо знал мины типа 69, чтобы наугад ночью пытаться живым преодолеть это пространство. По словам Тханга только через то болото (у меня мурашки забегали) он обязуется меня вывести из ближней охранной зоны вокруг Сайгона, а там я должен был действовать по разработанному плану (ха-ха, план!). Я включаю маяк, и за мной прилетает целая эскадрилья вертолетов, а на земле будет ждать, как минимум, пехотная дивизия? Вопрос, конечно, интересный, но я внимал Тхангу, как оракулу в их главной пагоде, с надеждой и верой глядя в его черные, как переспелые вишни, глаза.
По его гениальному плану выходило, что мы на том же старом «Ларедо» отправимся в родную деревню Фай и солдаты, хорошо зная ее, опять благосклонно посмотрят на сексуальные шалости героя войны. Все, как по писаному. Только несколько вопросов у меня вертелись в голове, но я не торопился их задавать. Первое: телефонная связь с соседним постом уже давно налажена (это наверняка), пост усилен военной полицией США, а в книге регистрации стоит фамилия, которая нигде не значится (разве что однофамилец какой-нибудь), так что мое появление на этом или даже соседнем посту вызовет у присутствующих большой и неподдельный успех. А я по натуре человек избегающий шумихи, особенно в виде стрельбы. Но все это я держал про себя и уверенно кивал в ответ на грандиозные и совершенно безопасные планы Тханга.
Наконец он изложил все детали плана, я с наслаждением выкурил сигарету — что это за курение на ходу, под дождем или старательно пряча ее огонек в рукаве, а в ближайшее время только такие способы курения мне и будут доступны.
Хозяйка вывела нас на другую улицу, и мы прямиком отправились к развалюхе, где скрывался «Ларедо». Тханг вывел его, слегка обмел каким-то веником труху с кузова — экипаж подан. Я взглянул на часы, теперь все зависело от того, как точно я уложусь в свой график. Тханг повернул в очередную грязную улочку, остановился и коротко просигналил. Фай выскользнула из узенькой двери, как яркая змейка и скользнула в джип. Я снова ощутил ее прекрасное тело и получил великолепный поцелуй. Эх, было бы время… Но время пошло, и остановить его могла только моя или другая смерть. Мы выехали из одиннадцатого квартала, я тронул Тханга, приказывая остановиться. Он удивился, но скользнул к тротуару и встал. Я открыл дверцу, с наслаждением поцеловал Фай и вытолкнул ее из машины. Не успела захлопнуться дверца, я показал Тхангу — вперед. Он невозмутимо подчинился, хотя в зеркале я успел заметить его мимолетную растерянность. Эге, и на Востоке иногда не умеют сдержать свои эмоции. У европейцев это не получается, зато можно использовать пресловутую европейскую тупость и многословие. Где прятать листик? В лесу. Где прятать правду? В большом количестве правды. Разбирайтесь, которая из них единственная.
Снова главным советчиком и контролером были для меня теперь часы. И минуты. Но, прежде всего мне нужно было везение. Остальное я все мог сделать сам, но везение мне могли только подарить. Кто? Бог или дьявол? И мне в тот момент было все равно, кто. Мы уже покинули знаменитый квартал, но далеко от него не удалялись, мне нужно было кое-что найти, а лучшего места было не найти. Тханг послушно выполнял мои указания, куда ехать и не подавал виду, что недоволен тем, что я не посвящаю его в свои планы, и то, что я внес свои коррективы в его гениальный план, он уже не сомневался. Едва мы медленно вывернули на очередную улочку, я схватил его за плечо — я нашел, что искал. Метрах в пятидесяти стоял армейский джип «Ларедо»с пулеметом на турели, так что второй солдат мог вести стрельбу на ходу почти во всех направлениях. Не знаю почему, но шепотом я приказал Тхангу припарковаться метрах в пятнадцати позади военного джипа. Махнем, не глядя…
Свой служебный кольт я сунул под задницу Тхангу, оставил кобуру открытой и совершенно «пьяный» почти вывалился из «джипа». Моя ругань настолько привлекла капрала и солдата в армейском джипе, хотя уверен, они засекли нас гораздо раньше. Оба были вьетнамцы. Уже полегче, они не посмеют сразу катить бочку на «зеленого берета», пусть и вдребезги пьяного. Я остановился метрах в трех от их джипа, начал хлопать себя по карманам, достал мятую пачку «кэмела»и с еще большим остервенением начал искать зажигалку. Солдат и капрал с восточной усмешкой следили за идиотом-янки. А на меня вдруг напал приступ пляски святого Витта. У здоровых людей это случается (особенно в таких экзотических странах), когда какая-нибудь тварь залезает вам под рубашку. Я извивался, шарил руками и за пазухой, залазил в штаны, и пытался добраться рукой до задницы через плечо. Именно во время этого циркового маневра, который буквально загипнотизировал вьетнамцев, моя рука плотно обхватила рубчатую рукоятку «стечкина». После двух хлопков во лбах обоих вьетнамцев появились две аккуратные дырочки диаметром девять миллиметров. Спотыкаясь, как пьяный, я подошел к джипу, вытащил оба трупа и изо всех сил, держа их руками за талии, потащил к нашему «Ларедо». Слава Будде, у Тханга хватило ума подъехать поближе — дистанция для меня была явно великовата. Погрузив обоих на заднее сиденье (стекла там были затемненными) я мог рассчитывать, что, по меньшей мере, час их никто не обнаружит. Это если повезет… Найденной под сиденьем тряпкой я стер капли крови с панели и стекла джипа, сбросил куртку, на которую тоже попала кровь, пока я их волок, и остался в майке. «Стечкина» спрятать было некуда. Пришлось сесть на него, «беретту»с сожалением отдал Тхангу, который успел сбегать к нашему старому «Ларедо», притащить какой-то мешок и сунуть его под сиденье.
Кольт теперь я сунул в кобуру, где ему и полагалось быть. Часы неумолимо отсчитывали жизнь или смерть. Пистолеты я рассовывал просто по привычке иметь оружие под рукой. Но главным действующим лицом в будущей пьесе должен был стать отличный американский пулемет М — 60. Я проверил магазинный короб — он был полон, на всякий случай проверил положение патрона в затворе и удовлетворенно крякнул — лишь бы не попался какой-нибудь дефектный, хотя это и маловероятно.
Но тут уж опять, как повезет… Гранаты я тоже уложил в пределах досягаемости руки и, наконец, закурил. Теперь все решали неожиданность, реакция противника и слово человека, который вовсе не был моим другом.
Мы катили не особенно торопясь, как и положено патрульным, по знакомой дороге к контрольному посту. Я ждал последнего перед постом поворота, закрытого кустами от патрульного с пулеметом на вышке. Мне же надо было следить за небом, мой шанс был только там. Снова часы, до срока оставалось три минуты. Они тянулись очень медленно, и я так же медленно и отчетливо давал последние наставления Тхангу. Он ничем не показал своего разочарования, что я не принял его план, а предпочел собственный, он слушал и согласно кивал. У него выбора не было, в случае неудачи и его шансы выжить были меньше нуля. Поэтому я не особенно опасался каких-либо от него неожиданностей до окончания очередной передряги, а дальше, как повезет…
Одна, две минуты позже срока. Нервы натянуты, они звенят от малейшего дуновения судьбы. И вот оно, решающее мгновение, теперь все надо делать самим и надеяться на судьбу. Черная точка в небе низко над землей быстро вырастала и, сделав боевой разворот, «Хок» открыл шквальный огонь по КПП. Растерянность патрульных прошла очень быстро и с вышки уже тянется трасса к вертолету, делающему новый заход. Пора, наш выход. Тханг с визгом шин вылетает из-за поворота, и вот уже я всаживаю с каких-то семидесяти метров очередь в пулеметчика на вышке, и он замолкает. Продолжается стрельба из довольно крепенького бетонного домика по вертолету, но Энди явно не торопится подставить себя под трассы, хотя пока это только М — 16. Но, очухавшись, они вспомнят и про гранатометы. Треск очередей внутри блокгауза и рев пулеметов Энди сделали наше приближение неожиданным. Жестом, показав Тхангу на пулемет, я схватил «стечкина», рассовал гранаты по карманам и, прихватив одну в правую руку, на бегу зубами выдернул чеку. Окна были довольно высоко и снабжены решетками, но я осторожно приподнялся на цыпочки, просунул руку между прутьев и осторожно разжал пальцы. Взрыв в почти наглухо закрытом помещении производит жуткое действие. Стрельба мгновенно прекратилась. Осторожно обходя дом, я приготовил еще одну гранату под левую руку и переложил «стечкин»в правую. Когда я выглянул из-за угла на сторону, где был главный вход, понял, что все кончено. Вряд ли кто-либо мог остаться в живых внутри пакгауза, одного просто вышвырнуло вместе с дверью метров на пять от дома. Но мне вовсе не улыбалось получить пулю в спину от какого-нибудь умирающего за родину героя. Поэтому я бросил еще одну гранату, предварительно прижавшись спиной к стене в сторонке от окон и двери. Я оказался прав, перед самым взрывом, кто-то внутри отчаянно закричал. Второй взрыв решил все вопросы. Я вручную приподнял шлагбаум, второй Энди своей бандурой срезал почти под корень, и мы рванули к «Хоку», зависшему в полутора метрах над дорогой. Джип еще катился по дороге (Тханг не вырубил передачу), а мы уже блаженно растянулись на железном днище кабины.