Ветра Пустоши. Книга 3. Возвращение
Шрифт:
Юноша снова посмотрел на мореплавателя – тот спал глубоким сном, обвел взглядом стойбище кланов – всюду суетились люди. Люди жили и умирали там, люди живут и умирают здесь. Те же заботы, тот же голод и вражда за кусок пожирнее – убей другого сегодня, чтобы самому дожить до завтра. От чего этот человек бежал и что нашел он здесь? Терез потянулся ладонью вдоль бедра, сжал рукоять своего ножа. В памяти всплыли слова отца – «Ты его привел, тебе и решать». Юноша шагнул к спящему мореходу, потянул нож вверх, серое лезвие тускло заблестело. Его спутники, молча, отрешенно наблюдали за ним, даже дети смотрели с интересом, не пряча глаза. Там, куда они идут, тоже живут такие же люди, у их мужчин на поясах точно так же висят тяжелые ножи, которые будут вот так же «решать» их судьбы, возможно даже и судьбу самого Тереза. Нож замер, на половину показавшись из ножен. Этому нет конца, это замкнутый круг – история многократно повторяется из раза в раз, от человека к
Клаксон больше не оглашал округу своими призывными раскатами, дети успокаивались, плач стихал. Люди вокруг начали суетиться, потянулись вперед в центр стойбища, туда, где стоял впряженный в такую же многотонную цистерну, огромный бронированный трак Намама Таназа, над которым развивалось большое черное полотно с белым черепом кода, еле трепещущееся на слабом ветру.
Отец, облаченный в плотный полевой костюм, подпоясанный поясом со множеством подсумков и автоматом в руке, забрался на капот своего трака, Дерека, тоже в полной боевой выкладке с автоматом за спиной, стояла справа на подножке трака. Отец развел руки в стороны, призывая собравшихся кочевников к тишине – он готовился произнести речь. Речь должна была наполнить сердца людей надеждой, согреть их сладостными грезами о щедрых дарах, которые ждут кочевников в полуночных городах. Вселить в души людей уверенность в предстоящей победе, мотивировать стойко терпеть и переносить все тяготы и лишения долгого, изнурительного пути. Терез смачно сплюнул себе под ноги, поднял глаза на своих людей из экипажа его боевого трака – они его семья, не та настоящая кровная, но родная и близкая. Несколько последних лет, бок обок он с ними участвовал во всех набегах своего отца, сражался, спал и ел с ними вместе из одного котла. Сегодня они так же вместе отправятся в очередной поход. Они так же будут делить с ним дорогу в пыльном траке, травить байки во время привалов у костра, чинить в дороге старую рухлядь и прикрывать его спину во время сражений. Они устали, они измотаны до крайности – он в ответе за них, теперь они его родня. Настоящая семья. Даже эта страшная женщина и ее дочери, они тоже часть его семьи. Даже мирно спящий мореплаватель теперь его семья.
– Грузитесь в трак, скоро отправляемся.
Севшим голосом сказал юноша. Люди с изумлением уставились на него.
– Помогите мореходу, аккуратнее его заносите, не разбудите.
Не обращая внимания на их удивленные взоры, продолжил Терез, развернулся и полез в трак занимать водительское место, бросив на ходу.
– Я поведу – остальным отдыхать.
Намам, стоя на бронированном капоте своего боевого трака, произносил свою пламенную речь. Через узкую щель в бронированном лобовом листе были видны только макушки собравшихся перед ним людей. Толпа то заворожено слушала своего вожака, то начинала громко скандировать, одобрительно откликаясь на его призывы, приходя в неистовый восторг от происходящего. Потом вверх взметался кулак Таназа и все разом смолкали, чтобы впитать в себя очередную порцию подкупающих горячих речей. Бронированные листы трака глушили голос отца и выкрики толпы, превращая их в однотонный бубнеж и вой. Это обстоятельство ничуть не огорчало юношу, напротив – давало возможность побыть наедине со своими мыслями, заглянуть вглубь собственного сознания, понять суть собственных желаний и устремлений.
В речах отца не было ничего нового и важного для юноши, они не действовали на Тереза так, как действовали на остальных. Отец умел манипулировать людьми. Умел распалить их страстными призывами, купить их щедрыми обещаниями, усыпить и подчинить сладкими посулами. Вожак должен уметь управлять толпой! Этот урок юноша хорошо усвоил и запомнил, научившись ему от своего деда, который души не чаял в Терезе и старался передать тому все свои знания и умения. Речь оратора подходила к кульминации, голос брал высокие ноты, толпа наэлектризовано гудела, готовая взорваться, выплеснуться во все стороны киловаттами необузданной энергии. А в голове по кругу крутилась одна и та же фраза – «Кто ослабнет и отстанет – будет брошен, без всякой жалости. Любой, невзирая на родство и положение в клане!». Юноша знал, что отец никогда не любил его, и это чувство было взаимным.
Наконец это произошло – толпа взорвалась! Неистовые крики и вопли сотен глоток, снова зарыдали испуганные дети. Толпа колыхнулась, пришла в движение, люди устремились к своим стальным монстрам. Терез повернулся назад в пассажирский отсек – там все мирно спали, только страшная, перепачканная женщина и две девочки таращили на него свои большие испуганные глаза. Юноша растолкал своего водителя – коренастого крепыша.
– Подъем, пора! Нужно заводить трак.
Снаружи уже слышны были рычания и вой первых запущенных моторов. Воздух наполнялся черной копотью, сгораемого в утробах стальных монстров горючего, выплюнутого наружу через торчащие вверх ржавые трубы. Водитель выбрался из трака с кривым стартером в руках,
Траки кочевников, выстраиваясь в линию один за другим, проходили через узкое ущелье, навсегда покидая свое стойбище в одинокой горной гряде, долгие годы служившее им домом. Снаружи ущелья, наготове, их уже ждали траки Маргов, которые справа и слева присоединялись к Дрекам, устремляясь вместе с ними в далекий поход на полночь. Горная гряда быстро осталась позади, на смену ей пришел однотипный пейзаж – бесконечные белые пески вокруг, ни холмика, ни растительности. Трак медленно полз вперед, размеренно урча мощным мотором, сопровождаемый со всех сторон такими же угловатыми, покрытыми ржавчиной, рычащими собратьями. От монотонного гула и однообразного пейзажа снаружи и духоты внутри бронированной утробы стального монстра, Терез начал засыпать. Веки тяжелели, он начал клевать носом, трак начало водить в стороны. Спохватившись, юноша начал себя подбадривать, хлопать по щекам, но это помогало слабо. Он обернулся в пассажирский салон – там все спали, размеренно сопя, даже жену его механика и обеих дочерей сморил крепких дневной сон. Будить водителя для подмены не имело смысла – люди сильно устали за предыдущие дни, а короткий сон не восстановит их силы. Нужно рулить самому до первого привала. Чтобы хоть как-нибудь себя подбодрить Терез начал напевать песню кочевника, которую обожал его дед, и сам пел внуку, вместо колыбельной, когда тот был еще совсем маленьким.
Пусть горизонт вдали тяжелой дымкой укрыт.
Пусть белое солнце черствую кожу нещадно палит.
Пусть буйный ветер песками глаза мне слепит,
Но верный спутник стальной мой рычит,
Значит, кочевника путь к далекой цели лежит.
Только мой друг боевой почему-то молчит.
Друг мой верный рядом лежит.
Друг, в походах проверенный, кровью залит.
О друге единственном мое сердце болит.
Долгие годы мы вместе росли,
В далекие земли свои траки вели,
В жарких битвах друг друга берегли.
Пусть горизонт вдали тяжелой дымкой укрыт.
Пусть белое солнце черствую кожу нещадно палит.
Пусть буйный ветер песками глаза мне слепит.
Много славных побед одержали мы с ним,
Покорив одних – отправлялись к другим,
Власть и добычу делили поровну с другом моим!
Стан стройный, глаза темные, словно омут манят,
Жарким огнем тысяч костров я объят.
Но тревожно внутри играет набат.
К сердцу заветному он ключ получил,
С женой молодой в шатре лихой кочевник почил,
Объятый страстью слепой я лучшего друга убил.
Пусть горизонт вдали тяжелой дымкой укрыт.
Пусть белое солнце черствую кожу нещадно палит.
Пусть буйный ветер песками глаза мне слепит…
Спустя несколько часов пути проснулся механик Тереза и подменил его за рулем прямо на ходу. Это было очень своевременно и кстати – Терез к тому времени окончательно выбился из сил, их не хватало даже на то чтобы, в тридцатый раз, спеть песню. Перебравшись назад в тесный пассажирский отсек, юноша сразу же уснул на жестком металлическом настиле, несмотря на постоянные резкие подскакивания кузова на очередной кочке.