Ветры Куликова поля(Рассказы о воинской доблести предков)
Шрифт:
Движение авангардного отряда в середину шведского строя было хитростью. Хитрость была мала и непродолжительна. Но она все же сбила с толку неприятеля. Шведы бросились от пушек к шлюпкам с запозданием, лишь тогда, когда увидели, как скампавеи вдруг круто повернули к югу, обходя корабли мористее, то есть дальше от берега.
Сотни пушек стреляли с линейных кораблей по скампавеям. Но ядра не долетали до целей. Спущенные на воду шлюпки тянули на буксирах громады линейных кораблей, гребцы выбивались из сил, чтобы приблизить корабли к скампавеям, но все усилия были тщетными. Отряд, невредимый, уже выходил на западную сторону Гангута, где снова начинались шхеры.
Воодушевленный успехом авангарда, Петр
«Мой корабль, — записано в журнале Ватранга, — был взят на буксир тремя шлюпками и одним шхерботом, а сбоку шла наша большая шлюпка, буксируя меня с возможной скоростью, но все же я не мог подвергнуть галеры серьезному обстрелу, хотя и стрелял в них из пушек. Чем ближе я со своим кораблем и другие наши суда подходили к ним, тем дальше они уходили в море и скрывались за островами, проходя мимо нас».
Сторожевой отряд, двигаясь мористее, чем двигался авангард, тоже благополучно прошел 15 миль чистой воды и вошел в шхеры.
«И хотя неприятель, — записано в журнале Апраксина о прорыве второго отряда, — более трудился — корабли свои буксировал, к тому же начался быть малый ветер, что более неприятелю дало способ, и шли к нашим скампавеям и из пушек стреляли, однако ж наши, несмотря на то, шли на гребле зело порядочно и в шхеры вошли, и с первыми (с авангардом) соединились благополучно».
Было 11 часов дня. Петр и Апраксин хотели было пустить на прорыв основную часть галер. Но не решились. Ощутились дуновения ветра. Еще слабые и краткие, они после полудня должны были усилиться. Шведские корабли обретали способность двигаться. А это было опасно.
35 русских гребных корабликов из 99 миновали шведскую преграду. Чтобы представить обстановку, в которой будут прорываться остальные 64, посмотрим, что делали все шведские флагманы во второй половине дня 26 июля.
Мы говорили, что Ватранг вызвал к Гангуту с Аландских островов отряд гребных судов контр-адмирала Таубе. Галеры и шхерботы были невероятно нужны именно теперь, именно в этом месте. Таубе обладал всеми качествами показного героя. Он доносил правительству о своих победах над русскими галерами еще в апреле, хотя русские, как мы знаем, вышли из Кронштадта лишь во второй половине мая. Теперь же он, зная о великом числе апраксинских галер, не торопился присоединиться к Ватрангу. Шел медленно. Далеко вперед выслал шхербот для разведки. Случаю было угодно, чтобы с этого шхербота увидели отряд Змаевича. Скампавеи капитан-командора несколько раз выстрелили, и шхербот повернул, унося с собой весть о прорыве русских. Храбрый Таубе со всем отрядом поспешил не на помощь к Ватрангу, а к Аландским островам. От островов вскоре перебрался к шведскому берегу, оправдывая себя тем, что его маленькому отряду все равно не справиться с русскими.
Контр-адмирал Эреншельд, как было приказано, дошел до места, где русские мостили «переволоку», и приготовился поражать галеры ядрами, людей — картечью. Ночь прошла спокойно для Эреншельда, а утром он был озадачен сильной артиллерийской стрельбой на Гангутском плесе. Галер на помосте не было, и Эреншельд, будучи настоящим моряком, обеспокоился бездействием своего отряда. От Ватранга никаких приказов не поступало. Контр-адмирал сел в шлюпку и сам направился к командующему эскадрой, к Гангуту. Шлюпка Эреншельда, как и шхербот из отряда Таубе, тоже чуть не наткнулась на передовые скампавеи. Видя вереницу русских кораблей, контр-адмирал понял, что совершилось худшее, что стоять у «переволоки» теперь нет никакого смысла и надо уводить отряд, чтобы шхерами выйти на чистую воду и соединиться с Ватрангом. Фрегат «Элефант», галеры и шхерботы двинулись на северо-запад, к острову Падве.
Самый сильный отряд шведов под командованием вице-адмирала Лилье, как мы знаем, хотел заблокировать русский галерный флот в бухте Тверминне, но из-за штиля не дошел туда. Утром Лилье, заслышав стрельбу на плесе, обратил взоры на запад и увидел на мачте флагмана сигнал — возвращаться к Гангуту. Исполнить приказ было непросто. Лишь с ветром корабли сдвинулись с места. К Ватрангу они приблизились только вечером.
Ватранг, чувствуя, что Лилье из-за наступающего штиля не сможет дойти до линии его кораблей, сам двинулся к Лилье. Но этот маневр был неудачен: легкие корабли выдвинулись вперед (им хватило ветра), а тяжелые остались почти там же, где стояли, — близко от берега. Шведским адмиралам рисовалась картина: русские галеры во тьме ночи подбираются к одиноким линейным кораблям, берут их на абордаж, поджигают, а затем огибают мыс… И Ватранг приказал отбуксировать корабли подальше от берега.
Петра и его помощников, следивших за действиями шведов, снова охватило волнение близкого успеха. Теперь открылась дорога у самого берега. 64 галеры могли обогнуть мыс прибрежным фарватером.
Ночь. Штиль. Линейные корабли, фрегаты и бомбардирские суда шведов до светлого времени, до первых дуновений ветра уже ничем не могут помешать русским галерам. Но есть отряд Эреншельда. Вот он способен изменить всю обстановку в корне — придет к мысу и загородит собой брешь между берегом и линейными кораблями. О том, что Эреншельд встал у «переволоки», Петр узнал утром, когда пошел на прорыв отряд Змаевича. Капитан-командор получил строжайший приказ Петра — заблокировать гребные корабли неприятеля и «чинить над ними воинский промысел».
Змаевич исполнил только первую часть приказа — загородил шведам выход из шхер; сделать это было сравнительно легко, потому что Эреншельд у острова Падве попал в лабиринт, фарватер из которого был только на юг. Этот-то путь и перегородили плотной стеной скампавеи Змаевича. Капитан-командор отправил Петру донесение: шведы «уйти не могут». Чинить же воинский промысел, то есть сражаться, отряд не мог, в абордажном бою очень важен маневр, а гребцы невероятно устали.
Веря опытному моряку, Петр все же сам отправился к «переволоке». Там, увидев все своими глазами, он совершенно уверился в успехе всей операции.
Ночь на 27 июля выдалась темная. К тому же опустился густой туман. Галеры в тишине и осторожности подтянулись из бухты к месту, где прежде стоял сторожевой отряд. Все было готово к броску мимо шведского флота. Но Апраксин опасался, что в такой темноте трудно будет миновать подводные камни и скалы. В 3 часа на военном совете было решено: начать прорыв на рассвете, идти фарватером у самого берега.
Утро настало. Туман рассеялся. Галеры ринулись на запад. Авангардом командовал генерал Вейде, центром — сам генерал-адмирал Апраксин, арьергардом — генерал Голицын. Гребцы-солдаты знали, что от их работы зависит теперь успех всего дела и собственная жизнь зависит. Понукать никого не приходилось, все действовали на пределе человеческих возможностей. Надо было проскочить у мыса до того, как шведы прибуксируют туда корабли.
Повторилась картина вчерашнего утра. Беспрерывно гремели пушки, ядра не долетали до галер. Шлюпкам опять пришлось тащить корабли — в этот раз к берегу. Гиганты с обвисшими парусами опять ничего не могли поделать с галерами.
«Баталия при мысе Гангут». Фрагмент гравюры М. Бакуа, XVIII в.
«…К нашему величайшему огорчению, — записано в журнале обескураженного Ватранга, — и эта масса галер прошла мимо нас, несмотря на то, что наши корабли довольно близко подошли к ним и обстреливали их из пушек».