Ветры Куликова поля(Рассказы о воинской доблести предков)
Шрифт:
Вот еще строки из «Наставления» Потемкина полковым командирам: «…Я требую, дабы обучать людей с терпением и ясно толковать способы к лучшему исполнению… наблюдать опрятность, столь нужную к сохранению здоровья, содержание в чистоте амуниции, платья и обуви; доставлять добрую пищу и лудить почасту котлы. Таковыми попечениями полковой командир может отличаться (заслужить отличие), ибо я на сие буду взирать, а не на вредное щегольство, удручающее тело».
Как видим, взгляды Потемкина на воспитание и обучение войск очень близки к взглядам Суворова. Но Потемкин Суворовым не родился. И никакое всевластие, никакое знание армии не могли заменить дара истинного полководца — чувствовать тот день, тот час, даже минуту,
Выла, пожалуй, лишь одна причина, оправдывавшая выжидание со штурмом Очакова (причина для очень осторожного полководца). Дело в том, что капудан-паша Гасан приходил к Очакову не со всем флотом. Часть его, и значительная — 8 линейных кораблей, 8 фрегатов, 4 бомбардирских судна и 20 шебек, — осталась около устья Дуная. Эти корабли могли усилить эскадру капудан-паши, и он получил бы хорошую возможность вернуться в Лиман и поддержать Очаков с моря.
Потемкин предполагал такое и выпроводил Войновича из Севастополя — сражаться с Крокодилом морских сражений.
У стен крепости Хотин. Русские войска занимали крепость в 1739, 1769, 1788 г., но по договорам возвращали туркам. После взятия в 1807 г. крепость окончательно отошли к России. Старинная акварель.
Эскадра в составе 2 линейных кораблей, 11 фрегатов и 22 мелких вооруженных судов, преодолевая встречный ветер, шла сначала на северо-запад курсом на Очаков, затем от острова Тендра повернула на юго-запад. В районе острова Фидониси (теперь остров Змеиный), против устья Дуная, обнаружился турецкий флот. У турок на этот раз было 15 линейных кораблей, 11 фрегатов и 22 других корабля. Силы очень и очень неравные. Турки только на линейных кораблях имели тысячу пушек, у русских же было пятьсот пушек на кораблях и фрегатах. Войнович привычно трусил, а тут, видя такую грозу, окончательно пал духом, но благо, что он во всем доверился Ушакову.
Ушаков командовал авангардом — передовым отрядом эскадры. Это были линейный корабль «Св. Павел», фрегаты «Борислав», «Стрела» и «Кинбурн». Накануне сражения контр-адмирал Войнович послал капитану бригадирского ранга Ушакову распоряжение: «Если подойдет к тебе капудан-паша, сожги, батюшка, проклятого». Всем кораблям было приказано следовать за авангардом. Так Ушаков оказался командиром не только передового отряда, но и всех кораблей эскадры.
Ушакова можно назвать Суворовым на море. Увидеть перед собой такую грозу и не испугаться! Не испугаться — это полдела. Он повел эскадру в сражение с намерением победить. И знал, как это сделать. Подобно Суворову, он воевал не по общим, устоявшимся правилам, а по своим, известным пока только ему одному.
Парусный флот существовал века. Возможности боевых кораблей были, казалось, так хорошо научены и проверены в стольких сражениях, что непреложным считалось: победа над противником возможна, если батареи. Но когда кончилось поле, перед пехотой неожиданно открылся глубокий овраг. В этот момент из-за леса Каята налетела турецкая конница. На лошадях позади кавалеристов сидели янычары. Их было до трех тысяч. Спешившись, они открыли ружейный огонь. Положение русских осложнилось. Осложнилось и общее положение — русские могли не успеть вовремя соединиться с австрийцами для совместной атаки позиций у Крынгу-Мейлор. Но мужественные гренадеры быстрым броском преодолели овраг, ворвались в укрепления, бой закипел в самом лагере. Конница русских отбила налет турецкой конницы и обратила ее в бегство. Вслед за конницей стали отходить обозы, а потом и пехота. Открылась возможность преследовать беглецов. Но Суворов приказал дать им «золотой мост» — свободный путь для отступления. Гораздо важнее было теперь всеми силами продолжать стремительное наступление на противника, державшегося еще вокруг леса Каята.
Турецкие кавалерийские пистолеты.
В это время Юсуф-паша послал около 20 тысяч конников, чтобы прорвать боевой порядок союзников, разрезать его на две части. Крылья турецкой конницы налетели на Суворова и Кобурга, а середина на Карачая. Австрийская пехота, построенная линиями каре, стойко выдержала атаку. Храбро бились кавалеристы Карачая. Русские к этому времени не только отбили конницу, но и очистили от неприятеля лес Каята. Много неприятельских солдат было порублено, застрелено из ружей и пушек. Союзники захватили несколько турецких знамен.
Натиск турок иссяк. Они откатились к укреплениям у леса Крынгу-Мейлор.
Был полдень. Суворов приказал дать войскам отдых. Ровно на полчаса они остановились в поле у колодцев.
После отдыха Суворов должен был повести свой отряд на север, чтобы соединиться с австрийцами. Так было в плане. Но тут обнаружилось, что к юго-западу от Крынгу-Мейлор у деревни Бокзы стоит сильная турецкая артиллерия. Она держит под обстрелом подступы к основным укреплениям неприятеля. Это была ключевая, главная позиция турок. И Суворов повел на нее свои войска. Он знал, что взятием батарей больше поможет Кобургу, чем если бы просто соединился с ним.
Турецкие артиллеристы почти в упор открыли огонь по отряду русских. На фланги то и дело налетала конница. В один из моментов казаки были рассеяны, но пехота держалась стойко — каре успешно отбивали турецкую конницу. Казаки под прикрытием своей пехоты привели строй в порядок и отбили неприятеля.
Удачно действовали русские пушкари. В завязавшейся дуэли они дважды принуждали турок увозить пушки с позиций. Наконец деревня Бокзы была взята.
В то время когда шел этот бой, Юсуф-паша бросил на войско Кобурга 40 тысяч конников, огромную массу, все сметающую на своем пути. Австрийцам пришлось невероятно трудно. Они держались доблестно. Особенно отличились гусары-венгры. Карачай неоднократно врубался с ними в полчища турок и рассеивал их.
Кобург слал к Суворову одного гонца за другим. «Пускай держится, — постоянно отвечал Суворов, — а бояться нечего, я все вижу». Русские в самое время поспели на помощь австрийцам. Неприятель теснил их по всему фронту, вот-вот они должны были дрогнуть. Русские ударили туркам во фланг, и они снова откатились к лесу Крынгу-Мейлор.
Войска Суворова примкнули к правому флангу австрийцев. Союзники охватили пространство перед укреплениями второго лагеря длинной дугой. С обоих флангов по неприятелю ударили пушки. Турецкие артиллеристы ответили ожесточенной стрельбой. Однако турецкие войска, попав под перекрестный артогонь (с двух флангов), вынуждены были отойти за линию укреплений. Теперь предстояло штурмовать укрепления.
Остается гадать, как проходил бы штурм, если бы начала его и вела пехота. А именно так предписывали поступить правила военной науки. Суворов поступил иначе. Он заметил, что турецкие укрепления не окончены: ров неглубок, насыпь невысока. И он решил штурмовать конницей.
Суворов послал к Кобургу полковника Золотухина с новым планом действий. По этому плану пехотные каре первой линии были раздвинуты и между ними разместились конные отряды. Конница встала и на флангах первой линии.
Союзники подошли к укреплениям у леса Крынгу-Мейлор на полкилометра. Около четырех часов дня 11 сентября кавалерия, оставив позади пехоту, ринулась на вал. В кратчайшее время всадники преодолели пространство, которое простреливалось из пушек и ружей, и ворвались в неприятельский лагерь. Началась схватка с янычарами. «Неможно довольно описать сего приятного зрелища, — доносил потом Суворов Потемкину, — как наша кавалерия перескочила их невозвышенный ретраншемент и первый полк Стародубовский, при его храбром полковнике Миклошевском, врубясь, одержал (захватил) начальные 4 орудия…»