Ветряная мельница любви
Шрифт:
Валерии показалось, что эта танцовщица — примерно ее ровесница. Лицо Мими казалось почти детским и в то же время — порочным. Ее молочно-белая грудь откровенно выступала из-за корсажа. Все движения и жесты Мими были двусмысленны, во всем ее облике было нечто вызывающее.
Валерия, конечно, не могла знать, что устроители представления обыскали чуть ли не всю Францию, чтобы найти подобную танцовщицу.
Им нужна была женщина, которая могла бы иметь в Биаррице не меньший успех, чем Луиза Вебер, звезда «Мулен-Руж». В Париже ее прозвали «La Goulue» [7] за ее манеру
7
la Goulue — обжора (фр.).
Мими Блан была полна решимости превзойти ту, чьей подражательницей считалась.
Появившись на сцене, она бросила в зал несколько непристойных реплик, вызвав взрыв хохота. Мими говорила на арго городских низов, которого Валерия, к счастью для себя, не понимала.
Танец, который исполняла Мими Блан, не был похож на то, что до сих пор видела Валерия. Она не понимала, что Мими, подобно парижанке Луизе, бросала вызов зрителям, демонстрируя перед ними обнаженную плоть. Мужчины, сидевшие в зале, испытывали при этом самое низменное возбуждение. Оркестр играл все громче, и Мими двигалась все быстрее, распаляя воображение зрителей.
Валерия почувствовала, что краснеет. Она пыталась убедить себя, что так реагировать глупо, но в душе была шокирована. Как могла женщина в общественном месте вести себя столь вульгарно?
Однако Валерия была достаточно умна, чтобы понимать, как распутство Мими используют для того, чтобы возбуждать животную страсть у мужчин, пришедших на нее посмотреть.
Музыка заиграла быстрее, и танец Мими стал еще более вызывающим.
Валерия опустила глаза. Она не видела кульминации танца, когда Мими пришла в состояние, близкое к оргазму. Полуголая, задыхающаяся, она почти упала на «шпагат». Зал неистовствовал.
Мими поднялась и несколько раз низко поклонилась, открывая взорам зрителей и без того полуобнаженную грудь. Затем она покинула сцену, выкрикнув в зал очередную непристойность.
Когда стало ясно, что Мими больше не выйдет, публика наконец успокоилась.
Валерия выпила шампанского, только сейчас обратив внимание, что заказанную ею минеральную воду так и не принесли. Она хотела уже попросить Тони повторить заказ, но тут снова загрохотали барабаны.
Волна возбуждения прокатилась по залу. Танцовщицы, положив руки на плечи друг другу, вышли на сцену. Канкан начался.
Валерия поняла, что Тони сейчас способен воспринимать только то, что происходит на сцене, и решила оставить его в покое. Оркестр заиграл какую-то дикую мелодию, и девушки на сцене начали свой танец, постепенно ускоряя темп, как это делала и Мими. Их исполнением трудно было не восхищаться. Как и рассказывала Валерии бабушка, каждая из танцовщиц кружилась на одной ноге, высоко подняв другую и поддерживая ее свободной рукой. Потом, двигаясь синхронно, девушки стали высоко вскидывать и опускать ноги, а мужчины в зале хлопали в ладоши в такт музыке. Поднялся страшный шум, и возбуждение зрителей снова достигло высшей точки. Все взоры были устремлены на танцовщиц. Их ноги в черных чулках ритмично двигались вниз и вверх, гипнотизируя присутствующих.
Когда все девушки разом опустились на «шпагат», мужчины в зале встали. Их неистовые аплодисменты и восторженные вопли оглушили Валерию. Тони выражал свой восторг так же бурно, как другие. Однако граф остался сидеть, созерцая все происходившее вокруг с иронической улыбкой.
«Интересно, зачем же он пришел сюда, раз он так относится к этому зрелищу?» — подумала Валерия.
Наконец танцовщицы покинули сцену, и зрители уселись на свои места.
Оркестр заиграл вальс, и Тони, к удивлению Валерии, пригласил на танец мадемуазель Рене. Она вопросительно взглянула на графа. Он слегка кивнул, юная француженка встала, и рука Тони легла на ее талию.
Граф спросил, обращаясь к Валерии:
— Желает ли мадам потанцевать?
— Спасибо, я бы воздержалась, — ответила она.
— Согласен с вами. Это место — не для вас.
«Что он этим хотел сказать?» — подумала девушка.
Но танцевать здесь ей действительно не хотелось. Валерия заметила, что большинство мужчин танцуют, держась со своими партнершами весьма интимно. Если бы такое произошло с ней, ее отец счел бы себя оскорбленным. К тому же ее мучило, что брат поступил, как человек невоспитанный, пригласив на танец подружку графа без его разрешения.
Поэтому она спросила у графа, словно прося извинения за неловкость:
— Я надеюсь… вы не возражаете, что Тони… танцует с вашей подругой?
— Если не возражаете вы, почему должен возражать я? К тому же, должен сказать, она не моя подруга. — Заметив удивленный взгляд Валерии, француз добавил: — Дело в том, что мужчина, который приходит в «Мулен» один, должен угостить вином одну из здешних «дам», как их вежливо именуют.
Валерия посмотрела в сторону стойки бара, где перед началом представления стояли женщины без кавалеров. Теперь их там почти не осталось. Зато за многими столиками сидели молодые женщины без шляп. Она решила, что это и есть те, кого граф насмешливо назвал «дамами». Не зная, как продолжить разговор, девушка просто сидела молча, наблюдая за танцующими.
Наконец Тони и Рене вернулись за свой столик. Тони тихо сказал сестре:
— Послушай, Вэл, вряд ли ты захочешь еще раз смотреть то же самое представление, а меня пригласили на вечеринку. Ты не возражаешь, если я отвезу тебя в гостиницу, а потом вернусь сюда?
Валерия была так поражена, что не находила слов для ответа.
Но тут вмешался граф, который, вероятно, расслышал вопрос ее брата.
— Поскольку я уезжаю, месье, — сказал он, — я мог бы, если вы не возражаете, сам отвезти мадам Эрар в гостиницу, где вы остановились. Моя карета ждет меня, и мне не составит труда подвезти мадам.
— Это очень любезно с вашей стороны, месье, — ответил Тони. — Бы уверены, что это не будет хлопотно для вас?
— Вовсе нет.
Тони посмотрел на сестру.
— Все будет хорошо, — сказал он. — И до гостиницы совсем недалеко.
Ей хотелось возразить, настоять, чтобы Тони сам проводил ее. Но по тому, как брат смотрел на мадемуазель Рене, Валерия поняла, что вечеринка состоится у нее, и поэтому неожиданно для себя ответила:
— Да… конечно, все будет хорошо.