Ветряная мельница любви
Шрифт:
— Кто знает? Может, мы найдем их в Биаррице.
Граф рассмеялся.
Вспоминая этот разговор, Валерия снова подумала, что путешествие во Францию будет интересным приключением, отличным от всего, что она знала в своей лондонской жизни. Она еще не знала, чего, собственно, хочет, но была уверена, что герцог де Лапар — не ее судьба.
Выйти замуж за этого человека означало для нее то же самое, что прыгнуть с высоты с завязанными глазами.
Валерия подошла к окну, любуясь прекрасным фамильным садом.
Неожиданно дверь распахнулась, и в спальню вбежал ее брат Энтони, явно встревоженный.
— Скорее, Валерия, пойдем со мной!
Папа упал и, кажется, сломал ногу!
Валерия в ужасе повернулась лицом к брату и вскрикнула. Затем они вместе быстро спустились по лестнице. У входа они встретили трех конюхов, которые вносили в дом графа.
2
Валерия подумала, что собранные вещи, пожалуй, придется распаковать. Она не очень сожалела об этом, потому что надеялась, пусть несколько позднее, все-таки осуществить задуманную отцом поездку во Францию.
Граф оказался весьма капризным пациентом и без конца спорил с доктором и с сиделкой. А им ведь очень повезло, что удалось так быстро найти опытную пожилую сиделку. Не обращая внимания на протесты графа, она настаивала на неукоснительном выполнении предписаний врача.
Нога графа оказалась не в таком плохом состоянии, как первоначально опасались. У него был закрытый перелом и многочисленные ушибы: лошадь сбросила седока при попытке перепрыгнуть высокий барьер.
Валерия чувствовала себя виноватой. Ведь это она настаивала, чтобы лошади на скаковом кругу прыгали все выше. Ей хотелось, чтобы Крестоносец показал все, на что он способен.
«Бедный папа! — думала девушка. — Он будет так огорчен, что не увидит лошадей герцога».
В дверь ее спальни постучали.
Валерия сказала:
— Войдите.
Дверь отворилась, и она увидела перед собой брата.
— Привет, Тони! Я как раз сейчас думала, что придется теперь распаковывать наряды, которые я хотела взять с собой во Францию.
— Послушай меня, Вэл.
Так он называл сестру еще с тех пор, как был ребенком и не мог выговорить «Валерия». Он так и не привык обращаться к ней по-другому.
— Я слушаю, — ответила девушка, удивленная его таинственным тоном. У меня появилась грандиозная идея. Было бы здорово, если бы ты на это согласилась.
— На что именно? — Она присела на край кровати, приготовившись слушать.
Виконт огляделся, словно опасаясь, что их подслушивают.
— Я только что говорил с папой. Он очень расстроен, что ему приходится отказаться от намерения поехать во Францию.
— Еще бы! Но мы с ним съездим, когда он поправится.
— Он думает, что было бы ошибкой откладывать поездку, и попросил меня сопровождать тебя.
Валерия изумленно посмотрела на Тони. Ей эта мысль никогда не приходила в голову, но…
— Почему бы и нет? — ответила она. — Ты ведь увлекаешься лошадьми не меньше, чем папа. Но давай договоримся, что иных целей мы не преследуем.
Брат засмеялся:
— Ты думаешь так, а папа, я уверен, в глубине души возлагает большие надежды на твою встречу с этим необыкновенным герцогом.
— Почему «с необыкновенным»?
— По крайней мере, все так говорят о нем. Во Франции вокруг него много шуму, но твоя бабушка говорит о нем так, словно он император Карл Великий.
— Пожалуй, ты прав, — рассмеялась сестра. — А о его замке — как о садах Эдема.
— Нуда. И герцог в них Адам, а ты Ева, — заметил Тони.
— Вот этому не бывать! — воскликнула Валерия. — Выброси это из головы.
— Да я-то пришел поговорить с тобой совсем о другом, — сказал виконт, усаживаясь на стул. — Понимаешь, для меня это шанс, какой бывает раз в жизни.
— Ты о чем?
— О возможности увидеть канкан, который я давно мечтал посмотреть.
— Разве канкан танцуют не в Париже?
— Я рассказал своим лондонским друзьям, что вы с папой собираетесь ехать в Биарриц, и как ты думаешь, что я услышал в ответ?
— Понятия не имею.
— Парижский «Мулен-Руж» имел огромный успех, а так как Биарриц считается сейчас самым модным курортом во Франции, и то они там решили устроить у себя нечто вроде «Мулен-Ружа». И теперь там тоже танцуют канкан!
Тони произнес это с таким энтузиазмом, что сестра сказала:
— Я думаю, ты смог бы посмотреть его, пока мы будем гостить у герцога.
— Это вряд ли. И ты ведь знаешь, Бэл, сколько раз я упрашивал папу отпустить меня в Париж! И ведь как обидно! Все мои товарищи там уже побывали, видели и канкан, и вообще много интересного. А я слушаю их и чувствую себя неотесанным болваном.
Все это было более или менее известно Валерии. Она знала, что у отца твердые представления о том, где можно, а где не следует бывать Тони. По ряду причин Париж был для него запретным местом. Она понимала, как это огорчает брата, и постаралась успокоить его:
— Я думаю, у тебя будет возможность посмотреть канкан, пока мы будем гостить в замке, хотя и сомневаюсь, что папа разрешит нам с тобой провести несколько дней в Биаррице.
— Да уж конечно, не разрешит. Папа мне уже сказал, чтобы я проводил тебя, оставил в замке герцога и сразу возвращался домой.
— Тогда с этим ничего не поделаешь, — вздохнула Валерия, впрочем, нисколько не удивленная.
— Но выход есть, именно это я и пытаюсь тебе объяснить, — возразил Тони.