Ветвящееся время. История, которой не было
Шрифт:
И именно на этот момент приходится реальная возможность первого серьезного конфликта между СССР и Германией.
В Кремле несомненно захотели бы присоединить к Советскому Союзу Иран, сделав из него три союзные республики – Южный Азербайджан, Курдистан и собственно Персидскую ССР, либо объединить иранский Азербайджан с Азербайджанской ССР. Этим настроениям способствовал бы и опыт Гражданской войны, когда на каспийском побережье Персии возникла, и просуществовала почти год, социалистическая Гилянская республика.
Также и с появлением Красной Армии в Индии могли ожить старые мечты о насаждении там социализма (одним из энтузиастов этой идеи был, в 20е годы, кстати, не кто иной, как Л.Д. Троцкий – при всех своих отрицательных качествах как человека и политика, неплохо разбиравшийся в военных вопросах).
В то же время, Германия вовсе не была заинтересована в полном поглощении Советским Союзом Ирана (несмотря на все обещания Риббентропа, предлагавшего провести разграничительную линию советско-германской сферы влияния восточнее и южнее Батуми, и обеспечить СССР выход к Индийскому океану).
И уж во всяком случае – в том, чтобы красная Москва закрепила за собой какие-то позиции в Индии. Дело тут прежде всего в экономике – в том же Иране у крупной германской буржуазии были немалые интересы. Да и политико-идеологический фактор – Индия рассматривалась идеологами немецкого нацизма, как своего рода, «земля обетованная» «арийской расы», тоже играл немаловажную роль.
Но противоречия эти решались бы, разумеется, исключительно политическими методами, на основе компромиссов, прежде всего потому, что война еще не закончена.
Под влиянием столь значительных успехов, в Берлине вплотную и всерьез ставится вопрос о нанесении удара непосредственно по Англии.
Ведь к лету – осени сорокового года, Англия, не рассчитывавшая на столь быстрый, в буквальном смысле слова ураганный разгром своих континентальных союзников, оказывается практически беззащитна.
Собственно, летом сорокового у Британии не было армии – деморализованные и растрепанные дивизии, вывезенные из Франции, такого названия не заслуживали.
К тому же британская армия бросила свое вооружение при эвакуации из Дюнкерка (даже если не иметь в виду перспективу того, что при совместных советско-германских действиях эвакуация бы сорвалась, и почти четыреста тысяч британских солдат оказались бы в плену).
Британские вооруженные силы составляют всего двадцать семь дивизий, из которых только от силы двенадцать полностью укомплектованы необходимым вооружением и транспортом.
На территории страны было всего 217 исправных танков, уступавших как немецким, так и советским машинам по всем показателям, и 500 тяжелых орудий. Положение с авиацией просто плачевно. В строю находятся только 450 бомбардировщиков против 1990 немецких, и чуть больше 600 истребителей против 1530. Каким бы стало это соотношение, если бы к германским силам добавились еще и советские – точно сказать невозможно. Увеличился бы разрыв вдвое? Или вчетверо? Дивизии ПВО были укомплектованы крупнокалиберной артиллерией только на 50% от необходимого количества, и малокалиберной – несколько более чем на треть.
Позже Гальдер вспоминал «Я лично убежден, что при правильном использовании сил, мы бы прочно закрепились на острове, несмотря на превосходство Англии на море». По утверждению военных специалистов, даже в условиях противостояния одной Германии, Англия уже к весне-лету 1941 года оказалась на грани поражения. (71, 24) «Во всем мире были убеждены, что настал час нашей гибели» – вспоминал позже Черчилль. Ему вторили и специалисты из Королевского института международных отношений: «Сомнительно, чтобы Соединенное королевство смогло выжить, даже при поддержке всего Содружества наций и США». Были созданы силы местной самообороны, но это весьма напоминало акт отчаяния. В лучшем случае они имели устаревшие винтовки и пулеметы. А сотни тысяч англичан, записавшихся в них, чтобы защитить свои дома, располагали лишь охотничьими ружьями, да холодным оружием – вплоть до вил и кухонных ножей. Известны случаи, когда людей вооружали музейными мушкетами. (71, 33). Сам Черчилль, выступая в парламенте в июле 1940, сообщил депутатам, со своеобразным юмором висельника: «Мы будем бить высаживающихся пивными бутылками по головам, ибо, пожалуй, у нас только это и есть».
Очевидно, что, если существовала реальная возможность сокрушения Британии тогда, то тем более, не смогла бы она устоять, если бы к Германии присоединился СССР.
Единственной реальной силой, способной помешать десантной операции, были британские военно-морские силы – «Гранд флит». Но хотя это был первый по численности военный флот мира, он был рассредоточен по всей империи. Летом 1940 непосредственно в метрополии находилось, с учетом захваченных французских судов, всего 4 линкора, 12 крейсеров, более двух десятков крейсеров, около сотни эсминцев, включая и устаревшие, и всего один авианосец.
Переброска кораблей со Средиземного моря, с Тихого и Индийского океанов была практически невозможна – прежде всего из-за нехватки времени – подобная операция заняла бы не один месяц.
Кроме того, опыт, в частности, норвежской операции вермахта, показал, что господство в воздухе способно свести его на нет.
Известный английский военно-морской историк Торнстолл, признавал: «Во всей нашей истории трудно найти момент, когда нам угрожала большая опасность, чем летом и осенью 1940 года». (71,40) На тот момент, по мнению военных историков, гитлеровцы располагали всем необходимым для успешного вторжения в Англию.
Об этом же сказал и Черчилль в своей речи 23 апреля 1942 года: «В 1940 армия вторжения примерно в 150 тысяч отборных солдат могла бы произвести смертельное опустошение в нашей стране». И это, напомню, в условиях единоборства Англии и Германии. В рассматриваемом же варианте, напомню, положение британцев хуже на порядок.
Единственной надеждой Лондона оставалось лишь непосредственное вступление в войну США, да еще – как в реальности у Гитлера в конце войны – раскол между союзниками. Хотя между США и Англией и ведутся секретные переговоры, на уровне военных представителей, о совместных военных действиях против стран «Оси», но от вступления в войну на стороне Англии Америка воздерживается. Даже противников изоляционизма пугает перспектива большой войны с коалицией, сосредоточившей в своем распоряжении практически все ресурсы Евразийского материка.
Перспектива быть обвиненным во втягивании Америки в большую войну Рузвельта не привлекает. Тем более, что изоляционисты доминируют в конгрессе США, и в обществе; сам Рузвельт одержал на выборах 1940 года победу, под лозунгом неучастия в войне за пределами Американского континента. Настроения же в среде большей части американской элиты, и прежде всего – бизнеса примерно таковы – «Пусть эти европейцы режут друг друга, Америка на чужих войнах всегда наживалась». (24;Т1,69)
Впрочем, правительство Рузвельта, официально не объявляя войну СССР и Германии, тем не менее активно участвует в ней на стороне Англии. В Британию, по программе ленд-лиза широким потоком идут военные материалы и продовольствие, техника и вооружение.