Ветвящееся время. История, которой не было
Шрифт:
Выходит, не будь пакта 1939 года, Германия немедленно распустила бы армию, а Гитлер ушел бы в отставку, уехал в Зальцбург и занялся живописью?
Если уж на то пошло, то как раз именно западные союзники, очень легко могли бы малой кровью предотвратить Вторую мировую, если бы в 1935 году, после скандального выхода Германии из Версальских соглашений, двинули бы на нее свои войска.
На тот момент Франция располагала армией мирного времени в количестве трехсот тысяч человек, и могла легко развернуть массовую армию, в случае, если бы наличных сил не хватило бы для сокрушения стопятидесятитысячного рейхсвера, не имеющего танков, бронемашин и приличной артиллерии. А британский флот без
На эту тему, надо сказать, проводились консультации между Англией и Францией, но Англия не проявила особого беспокойства и отказалась что-либо предпринимать.
Самостоятельно французское руководство действовать не захотело, похоже, оно и не стремилось к каким – то действиям. (61,91)
К слову сказать, в этом умиротворении гитлеровской Германии готов был принять участие и СССР (руководство которого якобы – по утверждениям всех отечественных демократов, и привело Гитлера к власти).
В качестве доказательства приведем слова из официального выступления наркома Литвинова в Лиге Наций, в 1936 году: «В тот день, когда хоть один вооруженный германский солдат ступит на чужую территорию, три тысячи советских самолетов появятся над Берлином».
Но Запад, как известно, предпочел подобным, единственно правильным действиям, «умиротворение» по Чемберлену и Деладье, состоявшее в уступках бесноватому фюреру, в надежде толкнуть его к войне с Советским Союзом.
И в этих условиях возлагать ответственность за развязывание Второй Мировой на СССР и персонально Сталина, значит проявлять элементарную историческую несправедливость. Даже самый закоренелый преступник имеет право на то, чтобы не быть обвиненным в том, чего не совершал.
Но ближе к обсуждаемой теме.
…Считается, что СССР был главной мишенью германской агрессии изначально, с самого момента прихода Гитлера к власти.
Это и так, и одновременно не так.
В германском руководстве и германском общественном сознании идея «Дранг нах Остен» вовсе не была подавляющей, во всяком случае – единственной возможной точкой зрения.
Более того, к противникам войны с Советской Россией принадлежали многие высшие чиновники рейха. Так, активным ее противником был граф Шуленбург – посол в Советском Союзе. Против нее активно выступал и сам шеф германского МИДа – Риббентроп. Профессор Рейхвейн, в будущем – один из лидеров заговора июля 1944 года против Гитлера, по сообщению одного из его участников – Георга Мольтке, искренне полагал, что «Россия великая и мощная страна будущего, располагающая значительными сырьевыми и людскими ресурсами. Без России или против нее невозможно вести европейскую политику». (27,146)
По воспоминаниям одного из основоположников НСДАП Германа Эссера, большинством немецкой элиты пакт «Молотов -Риббентроп» был воспринят как величайшая дипломатическая победа.
А вот слова Бальдура фон Шираха, руководителя «Гитлерюгенда». «Какой день был самым счастливым днем моей жизни? День, когда Германия и Россия заключили между собой пакт. Это могло стать поворотным днем истории человечества… Только тупая ограниченность и самонадеянность Гитлера привели к крушению…самых светлых надежд». (38,156)
Вот еще один, весьма интересный эпизод, из воспоминаний военного переводчика, служившего в лагере для пленных немецких офицеров. Среди его «подопечных» оказался племянник министра иностранных дел Германии, Риббентропа, и вот что он поведал на допросе. «Мой дядя Иоахим всегда был другом России…Дядя Иоахим всегда сочувствовал русским…с русскими надо жить в мире». И наконец – «Если бы мы были вместе, никто бы не смог нас победить (выделено мной – Авт.)» (17,210) Правда, это как будто противоречит репутации Риббентропа, как сторонника сепаратного мира с Англией. В частности его инструкции, направленные в конце 1944 года послу в Ватикане фон Вайцзеккеру содержат рекомендации по налаживанию контактов с представителями Запада, в соответствии с которыми он призывает внушать Англии и Америке страх перед СССР. В частности перед тем, что Красная Армия может выйти к Суэцу (??). С другой стороны это отчасти может считаться и подтверждением того, что Риббентроп, признавая силу Советской России, вполне мог прийти к выводу, что ее можно использовать против европейских противников Германии.
И в военном руководстве оппозиция идее войны с Россией была, скажем так, весьма велика. Так, к противникам войны принадлежали фельдмаршалы Теодор фон Бок и Георг Рундштедт.
А вот, например, запись в дневнике начальника германского генерального штаба Гальдера, сделанная в конце января 1941 года.
«Операция „Барбаросса“… Смысл кампании неясен. Англию этим мы никак не заденем, наша экономическая база от этого никак не улучшиться. Если мы будем скованы в России, наше положение может стать еще более тяжелым» (59,440)
И это при том, что Гальдер считал реальной задачей разгром Красной Армии в течение нескольких недель.
Но, что интересно, также и в массе младших офицеров мысль о походе на Восток особого энтузиазма не вызывала.
Об этом свидетельствуют хотя бы записанные в шестидесятые годы воспоминания бывшего офицера оперативного отдела германского генштаба. «Мы были удивлены, когда нас вдруг привлекли к участию в штабных играх „Ведение боевых операций в условиях большого пространства“…мы спрашивали – неужели он (Гитлер – Авт.) имеет в виду Россию?»
Да, в конце концов, и сам фюрер, как личность психопатическая и крайне неуравновешенная, мог менять свою точку зрения буквально на сто восемьдесят градусов буквально за какую-то минуту. Известно, что Гитлер заявлял не раз о своем желании… объединится с Англией, чтобы с ее помощью «наказать Америку».
По воспоминаниям группенфюрера СС Карла Вольфа, в беседе с ним в апреле сорок пятого, Гитлер высказал надежду, что при встрече войска западных союзников и СССР начнут боевые действия, и тогда пробьет его (Гитлера) час.
На чьей стороне вы хотите завершить войну, мой фюрер? – спросил его Вольф.
Я присоединюсь к тому, кто мне больше предложит, – таков был ответ бесноватого австрийца. (27,138)
Потом он добавил, – Или к тому, кто со мной первый свяжется.
Но вернемся в осень 1939 года.
В полном соответствии с политикой «канализации» германской агрессии на восток, Франция и Англия всерьез надеялись, что Гитлер, разгромив Польшу, двинется дальше на Восток. За этим должно было последовать быстрое сокрушение вермахтом красного «колосса на глиняных ногах», а потом добивание ослабевшей Германии свежими отмобилизованными войсками из за «Линии Мажино». Либо же, если СССР все-таки свернет шею Гитлеру (во что мало кто верил), можно было бы точно также покончить с ослабленной Россией, или дождаться ее «закономерного краха». В любом случае победа должна была достаться западным союзникам, и следствием ее должно было стать восстановление Британией статуса главной мировой державы (со времен Первой Мировой ее с высшей ступеньки пьедестала все больше, хотя и без резких движений начала теснить Америка), а для Франции – вернуть себе почетное второе место в мировом первенстве, преодолев с помощью войны затяжной перманентный кризис Третьей республики. И, разумеется, «восстановление цивилизации на одной шестой части суши». (24,Т.167;27,397)