Веянье звёздной управы
Шрифт:
Но вот ветер подул осторожно,
Но вот ливни обвалом идут, —
И душа открывает впервые,
Словно только свершён Шестоднев
Бытия глубины мировые,
Мира страшный и гибельный зов.
Годы мои бегут в полунощные страны
Годы мои бегут в полунощные страны,
Но в этом лесу, в этом поле на воле
Я лишь человек одинокий и странный,
Не более.
Поднимут
Но в этом лесу, в этом поле на воле
Я весь погребён красотою от грусти,
От боли.
Хочу уподобиться длинам в полуденной трели,
Но в этом лесу, в этом поле на воле
Поднимут на миг и на землю бросают качели,
Как в море.
И Бальмонт безумный мечтал упокоиться в кронах,
Но в этом лесу, в этом поле на воле
Охотники царствуют в тяжких железных коронах,
Неволят.
Душа, оглянись проходя городские кварталы,
Но в этом лесу, в этом поле на воле,
Душа, обманись, будто вечность вторицей отдали
В раздолье.
Свобода жестока, как будто сиротская доля,
Качели — игрушка печали бездомного неба,
Но в этом лесу, в этом поле на воле
Уже и не вспомнишь: ты был или не был.
От летнего дождя смиренно и устало
От летнего дождя смиренно и устало
Цветы склонили цвет и, листья опустив,
Жасмин не говорлив, а роза так упала,
Как будто умер тот, кто был любимо жив.
И если отпустить весь этот сад и полдень,
Ненастье, сеянье дождя, печаль-печаль.
То, уходя вперёд и сам собой наполнен,
Не видя ничего, назад кричишь: “Не жаль!”
Понтийская элегия
А. Д. Синявскому
Слегка о смерти думая, смотрю на море,
Оно мятётся, но пределы есть ему,
В нём судьбы многие и горе, горе,
И жизнь, бегущая по гребню одному.
Туристы пьют вино и веселятся воле,
На набережных их неистов гам.
Девицы соблазнительны, доколе
Не появились торсы верным дам.
Свобода, как волна, то вдруг накатит,
То отпускает, и лежишь один.
Отпустит море и опять охватит,
И не свободен им, а вновь водим.
Но я хочу свободы, воли, моря
В его зеркальном стиле неземном.
Курортник пиво пьёт и в отпускном задоре
Он в двух прибоях — пенном и пивном.
Терпеть пространство, если бы едино
Оно сливалось: море, берег, жизнь, —
Не тяжело, но что оно родило?
О, вечность, из-за моря покажись!
И то, что отложилось от прилива,
Оно ли не искало новый день:
Дельфин, гниющий на песке залива,
И мёртвых водорослей тлеющая сень?
И жизнь моя — приобретенье права
Остановить прибой, веселье, шум,
Поскольку всё не знает, что отрава —
Движенье жизни и движенье шхун.
Волна нежна в ногах, поэтому зловещен
Мой голос, стон мой и чутьё времён,
Доколе тих закат и он же блещет
В понтийском штиле, им обременён.
Я уезжаю на юг, потому что хочу лета,
А здесь благорастворение воздухов, но из-за дождей
Человек просыпается и думает: где я это
И как отсюда выбраться, и сбежать скорей?
Вот так становишься чужестранцем и принцем павшей короны,
И тебе наплевать на географию жизни проще,
Чем доплюнуть до потолка, и где похоронят
Тоже плевать: в сирийских песках или канадских рощах.
Я уезжаю на юг, потому как волна с волною
Я уезжаю на юг, потому как волна с волною
Никогда не сольются, оставшись сами собою,
Так и север с югом всё тянут друг другу руки,
Как об этом Гейне писал: до отчаяния и муки.
И стоя среди этих двух — счастья, несчастья,
Я кружусь — закружусь и не выберу доли, юдоли
От того, что я только лишь персть, то есть часть я,
Остальное меня поглотило — отчизна раздолье.
И садясь в поезда, самолеты и голосуя на трассе,
Всё стираю стекла лобового живые картинки —
Ты проносишься холмами, речками, пашней в накинутой рясе,
И я жадно целую, родная, тебя до последней пылинки.
Но и юг не Эдем, ну так, где но он, что но?
Я вернулся домой и здесь сырость и морось,
И здесь яблони, речка и дом, и, я слышу, похоже,
Да, похоже, — к себе призывает отеческий голос.
Осенний беженец
Болезнь, ты всё же смерть в миниатюре,
Страшась, всё озираешься в судьбе:
Нет ни гармонии, ни лада в партитуре,
Настройка инструментов лишь везде.
В окошко смотришь в городскую свалку:
В угаре улицы по кромке, по траве
Вот человек бежит, он приобрел закалку
Для бега времени с ним в беге — наравне.
Любимый беженец, ещё конец не скоро,
Старайся, милый, и дыши ровней.
Однако яду воздух здесь родней,
А бег всем пешеходам — для укора.
Всё умерло. Насколько? Знает Бог.
Чудовищно, но вешний ветер даст ли
Движенье сокам и безмерный вздох
Безмерному пространству дольней дали?..
Беги, беги, хотя и говорят
Дурные мысли: он — изменник беглый, —