Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Риверс Франсин

— Разве женщины этим занимаются? — поразившись, спросила Юлия.

— Да, некоторые. Я бы туда не пошла. Мне больше по вкусу пиры накануне зрелищ. Знаешь, есть что–то завораживающее в том, чтобы находиться рядом с мужчиной, который завтра может погибнуть на арене. — Октавия налила себе еще вина и одарила Юлию ласковой улыбкой. — Почему бы и тебе не сходить туда?

— Отец мне этого никогда не позволит. Он знает, что происходит на таких пирах.

— Невероятное наслаждение — вот, что там происходит. Когда, ты, наконец, появишься в обществе,

Юлия? Ты уже была замужем, стала вдовой и по–прежнему собираешься оставаться под диктатом своего отца?

— А что, по–твоему, я должна делать? Мой отец не так уступчив, как твой, Октавия. И мне приходится жить в его доме.

— Прекрасно. Его ведь сейчас нет дома, разве не так? А мы все сидим здесь, болтаем без толку и ждем, когда кончится твой двенадцатимесячный траур. — Октавия допила вино и поставила кубок на стол. — С меня хватит. Я пошла.

— Куда?

— За покупками. Пройдусь по парку. Может быть, навещу Калабу. Не знаю. Все лучше, Юлия, чем сидеть здесь с тобой и плакать о твоей судьбе, — Октавия подняла свою шаль.

— Подожди, — воскликнула Юлия.

— Чего мне здесь ждать? — высокомерно сказала Октавия. — После своего замужества ты превратилась в глупую домашнюю мышь. — Она обмотала шаль вокруг своей искусно сделанной прически. — Сколько ты его уже оплакиваешь? Три месяца? Четыре? Ну вот когда освободишься от своих обязанностей, связанных с этим спектаклем под названием «счастливый брак», сообщишь мне.

— Не оставляй меня, Октавия. Я думала, что ты мне подруга.

— Я и есть твоя подруга, глупая девочка, но я же не собираюсь сидеть сиднем и скучать только потому, что тебе не хватает смелости стать хозяйкой собственной жизни!

— Очень хорошо, — сказала Юлия. — Я иду с тобой. Пойдем за покупками, посетим твою подругу, Калабу, хоть я и не знаю, кто она такая. Может быть, даже пройдем мимо тех мест, где живет Марк, и посмотрим, не возьмет ли он нас на какое–нибудь торжество. Как ты на это смотришь? Довольна ли ты, Октавия, тем, как я распоряжаюсь своей жизнью?

Октавия насмешливо возразила:

— Посмотрим, хватит ли у тебя смелости.

Юлия посмотрела на нее и хлопнула в ладоши.

— Хадасса, поторопись! Принеси мне лавандовый настой, аметистовые серьги и ожерелье, — приказала она, прекрасно зная, как Октавия завидует ее драгоценным украшениям. Потом она сняла белую траурную тунику, скомкала ее и швырнула на пол. — Да, и не забудь шаль. Я ухожу с Октавией и приду поздно. — Она весело засмеялась. — Теперь мне гораздо лучше.

— Сколько тебе понадобится времени, чтобы собраться? — спросила Октавия, довольно улыбаясь и зная, что ситуация находится под ее контролем, — все идет так, как ей хочется.

— Ну, подожди еще немного, — сказала Юлия и села перед зеркалом, быстро и умело подкрашивая лицо. Сделав паузу, она посмотрела на Октавию в зеркало, ее глаза загорелись. — Плюнь ты на эти покупки, Октавия. Поехали в лудус, посмотрим тренировки гладиаторов. Ты ведь говорила, что можешь

ездить туда в любое время, потому что у твоего отца есть связи с римской школой.

— Только отец должен заранее известить об этом ланисту, а отец вчера уехал в Помпеи. Он там задержится по делам на несколько дней.

— О! — с сожалением простонала Юлия. В этом лудусе был сейчас Атрет, и ей так хотелось снова его увидеть.

— Не стоит горевать по этому поводу. Если ты хочешь посмотреть на мужчин, мы можем отправиться на Марсово поле. Там всегда собираются легионеры.

— Я надеялась взглянуть на гладиатора, которого видела в Кампании. Я видела его однажды, издали, когда он пробегал мимо виллы Клавдия, но он был так прекрасен. — Юлия взяла еще немного крема и стала втирать его в щеки. — Мне удалось узнать, что его зовут Атрет и что оттуда его увезли в римский лудус.

— Атрет! — засмеялась Октавия.

— Ты знаешь его?

— Его все знают! Он появился на зрелищах всего несколько недель назад и заставил всех, кто жаждал его крови, поклоняться ему как богу.

— А что там произошло? Расскажи–ка!

Октавия все рассказала, начав с пира накануне игр, когда Аррия была очарована Атретом, и закончив его сражением на арене.

— Но вряд ли ты его увидишь, даже если нам удастся побывать в лудусе. Его держат подальше от гостей.

— Но почему?

— Он чуть не убил сына одного сенатора, который хотел потренироваться в паре с ним. Наверное, Атрет просто не понимал, что это была всего лишь тренировка. Он так жаждал крови.

— Как интересно! Но он ведь не посмеет убить женщину, — сказала Юлия.

— По–моему, он способен на все. У него самые холодные голубые глаза из всех, которые я только видела.

Юлию охватил жар ревности, потом она рассердилась на отца за то, что он лишил ее возможности посещать пиры накануне зрелищ, на которые Октавия ходит так свободно.

— И ты была с ним на том пиру?

— Нет, когда Атрета представили в первый раз, я была с Халевом. На сегодняшний день на его счету двадцать семь убитых. — Октавия заносчиво подняла голову. — Атрет, на мой взгляд, все же самый настоящий дикарь.

Пока две молодые женщины разговаривали, Хадасса натирала Юлию лавандовым настоем. Она надела на хозяйку золотой пояс и подогнала его так, чтобы одежда подчеркивала стройность фигуры. Потом она надела на хозяйку аметистовое ожерелье, а Юлия надела серьги.

— Не хочешь ли ты, чтобы я заново причесала тебя, моя госпожа? — спросила Хадасса.

— С прической у нее и так все в порядке, — нетерпеливо сказала Октавия.

— Много я отдала бы за то, чтобы по моим волосам провел Атрет, — засмеялась Юлия. Повернувшись, она встала, взяла Хадассу за руку и стала совершенно серьезной. — Ничего не говори отцу, даже если он потребует объяснений. Скажи, что я отправилась а храм, поклониться Диане.

Октавия простонала:

— Не Диане, Юлия. Гере, богине домашнего очага и брака.