Везунчик
Шрифт:
Обломки вертолёта. Не сгоревший или помятый корпус упавшей машины, а именно обломки. Страшные покорёженные останки некогда грациозной железной стрекозы. Это говорило о том, что летательный аппарат упал с большой высоты, вероятно, развалившись на части ещё в воздухе. Вряд ли кто-то мог выжить в этой катастрофе. Немыслимо, чтобы кто-то оказался счастливчиком. А причина? Поломка исключается, иначе машина встретилась бы с земной поверхностью в целом виде. Поэтому, причин, скорее всего, может быть две. Либо вертолёт сбили, либо он столкнулся с одной из аномалий прямо в воздухе… А внутри прорисовываются чернотой костей сгоревшие дотла останки человека. Но определить, кому они
Артём сел посреди обломков, опустив руки на землю, и зарыдал. Культя, опасливо озираясь, стоял поодаль и держал наготове автомат. Окликать в данную минуту напарника он не решился. Пусть парень изольёт душу, вдруг ему станет от этого легче? Нафаня мелькал между развалинами домов, тщательно осматривая окрестность, и почему-то вёл себя очень нервно. Лучшего охранника и союзника в Зоне не найти. Поэтому, расслабившись и не обращая внимания на окружающее, Артём ушёл глубоко в себя и собственные переживания. Перед глазами сменялись обрывки воспоминаний о былом. Шелковистые волосы, нежные руки, карие глаза и ласковые слова, произнесённые шёпотом. А ещё весёлый смех, сплетённый из жёлтых одуванчиков венок на голове, тёплая ночь на Ивана Купалу, прыжки через огонь костра, прогулка по лесопарковой зоне…
Сейчас это слово не звучало для сталкера иначе, чем с заглавной буквы. Он ухмыльнулся с сарказмом. Зона. Кому или чему удалось породить на свет это страшное место? Место, где всё живое рано или поздно переходит в мир иной. А если посмотреть на это более реалистично? Чем Она отличается от обычного мира? Если исходить из законов самого Мироздания — ничто не вечно. А значит, всему когда-либо приходит конец. С тем отличием, разве, что здесь это происходит в несколько раз быстрее. Совсем нелепая мысль внезапно посетила голову: а если бы всё случилось по — другому? Осталась бы Олеся в живых, и прожили бы они совместно в любви и счастье. Какова могла быть их старость? Два дряхлых человеческих создания, окружённые детьми и внуками, ждущими, когда же старики, наконец, осчастливят потомков переездом на 'постоянное место проживания' — за город?
Артём в сердцах сплюнул в сторону и резко встал. Такое могло прийти в голову только человеку. Какими бы беспощадными ни были звери по натуре, а подобное им недоступно. А как могло получиться у зверей? Наверное, ещё хуже. Редко случается увидеть в звериной семье старую особь. Почему? Потому что выживает сильнейший. Сила — это молодость и здоровье. А старых либо изгоняют из семьи, либо, что ещё хуже, просто умерщвляют. Своими руками. Стоп. У зверей нет рук, у них — лапы, конечности, щупальца, отростки. А ещё клыки, бивни, клювы, присоски и когти…
Показалось вдруг, что он медленно сходит с ума. Надо же, как всё хреново! Даже мир вокруг стал раскачиваться и двоиться. И поверхность земли начала смещаться в сторону, приподнявшись справа настолько, что стоять на ней, наклонно находящейся по отношению к привычному горизонту, уже совсем невозможно. Он начинает терять рассудок, или действительно что-то протекает не так?
Встрепенувшись, сталкер понял, что вокруг происходит нечто из ряда вон выходящее. Это было видно уже по тому, что ему кричит что-то, отчаянно жестикулируя, напарник. А недалеко нервно мечется Нафаня, превратившийся в большой раздутый кокон электрических разрядов. С одной стороны, это выглядело смешно и непривычно. Посмотрев на них, Артём улыбнулся. Земля, вздыбившаяся справа, образовала наклонную поверхность. И вызывало удивление, отчего полтергейст, находящийся почти на самой вершине, не скатывается вниз согласно законам земного тяготения? А Культя выглядел настолько комично, будто решил, что он клоун, вышедший на арену цирка, и начал выдавать потешные ужимки и пируэты…
И тут возле левого плеча раздался протяжный металлический скрежет. В лицо ударила плотная ветреная струя, и лист дюралевой обшивки вертолёта просвистел возле самого уха, по счастливой случайности лишь едва задев плечо. Артём изумлённо посмотрел на то место, куда пролетевшее мимо него железо воткнулось с огромной силой. Поверхность земли вздрогнула ещё раз и пошла крупными трещинами. Придя в себя окончательно, сталкер понял, что случилось. Какая-то неизвестная аномалия проснулась на месте гибели вертолёта. Причём, настолько сильная, что, как пушинками бросается металлическими останками машины и вздыбливает земную твердь могучими ручищами, если таковые у неё имеются. Но почему-то Артёма это не сильно волновало. Он спокойно смотрел на творящуюся катавасию и усмехался.
До слуха, наконец, долетел протяжный крик Культи:
— Артё — о-о — ом! Да что ж такое?! Беги быстрее! Оглох, что ли?! Давай сюда, сейчас повторно накатит! Это она ещё только начала!..
А вокруг, словно мечи гигантских воинов, замелькали в стремительном танце вращающиеся дюралевые обломки. Воздух наполнился протяжным свистом и целой какофонией звуков. И тут всё прервалось, провалившись в черноту. Стало тепло и уютно. Заботливые руки мамы кутали маленького сына в одеяло, аккуратно подтыкая края под лёгонькое тельце. Прощальный поцелуй на ночь, щелчок выключателя и заливающийся вечерней трелью соловей в ближайшей роще. Счастье, умиротворение и покой.
— Да под плечи подхвати, что ты его за руки взял?! Голова по земле волочится.
— Вам легко говорить, а мне неудобно. Мою-то руку видали? И устал я сильно, третьи сутки уже его тащу. Уже сомневаться начал, что его кто-то к жизни вернёт…
— А напарник что не помогает?
— Какой напарник?
— Полтергейст.
— А — а-а! Так я его и не знаю почти. Это его напарник, Артёма. Говорит, что тот когда-то домовым был в доме его бабушки. А потом от зверья его защищал, когда дом сгорел. И, вроде, взрыв произошёл, что ли, большой. Вот он тогда полтергейстом и стал. А я не знаю, как с ним общаться. Мы же только успели познакомиться. И вот, что произошло…
— Да ровнее держи! Он и так крови много потерял. Вишь, как его поломало всего! В 'Мясорубку' угодил, что ли?
— Не — е-е… Там страшнее было, ещё и ментальное воздействие началось. Я-то с краю находился, мне меньше досталось. А он, похоже, глюков наловился всласть. Я ему кричу, чтобы уходил, а он стоит и улыбается. И тут его накрыло. Если бы не Нафаня, который всю эту гору железа на себе держал, не знаю, чем бы всё закончилось.
— Какой ещё Нафаня?
— Так полтергейст этот. Артёмка его так и звал, даже обниматься с ним пробовал. Только не получилось. Нафаня прозрачный, вот Артём сквозь него и прошёл.
— А попросить стать осязаемым никак нельзя?
— То есть, как попросить?
— Обыкновенно. Вот так: Нафаня, иди сюда. Помоги нам твоего друга тащить, а то выдохлись мы совсем.
— Ого! Ни фига себе! Как это у Вас получилось? А как легко стало-то! Может, отпустить?
— Отпустить, — передразнил голос, — ленивая нынче молодёжь пошла. Придерживай, давай. Он же тоже не железный. У него энергия подпитываться должна. Устанет — уронит. А Артёму сейчас этого не надо. И так уже весь уроненный. Как получилось… Обычно! Голосом. А у тебя его нет, что ли? Сам-то не мог догадаться?