Вход и выход. Эпизод 1
Шрифт:
– Ты что, охренел? – Иван подошёл вплотную к великану, пытаясь заглянуть тому в глаза. Но урсианин упрямо отводил взгляд в сторону.
– Стоп, стоп, стоп! – Вадим отбросил в сторону журнал, вклинился между друзьями, слегка оттолкнув Корского. – Ты не кипятись, Ваня! Со всеми бойцами такое бывает. Это абсолютно нормально. Только одни уходят на отдых в зените славы, а другие уползают с канваса с позором. Раз уж Илюха решил уйти, пусть уходит. Только пусть уйдёт красиво, а не поджав хвост, как паршивая собачонка, получившая пинка под зад.
– Это
Тот смущенно отвернулся, кашлянул в кулак, потом выдавил из себя:
– В последнем бою ты должен лечь!
– Что? Договорной бой? – великан схватил своего менеджера за грудки, приподнял так, что ноги «великого организатора» болтались над полом.
– За очень большие деньги, – прохрипел задыхающийся Вадим. – За очень…
– Отпусти его! Отпусти! – Корский повис на руке Ильи. – Он дело говорит. Лишние деньги нам не помешают.
– Ладно, я подумаю, – урсианин опустил на пол перепуганного менеджера и вышел из раздевалки.
И он подумал. Подумал и согласился на предложение Вадима.
Последний бой Ильи Доброславовича Славнопобедского состоялся в Екатеринбурге, во Дворце игровых видов спорта. Народу было, как никогда, много. Все трибуны были до отказа забиты теми, кто жаждал увидеть, как Илья Курганец наваляет трендюлей Андрею Лавашову по кличке Бобер. Только не многие знали, что Курганец ляжет на лопатки и больше выступать не будет.
Урсианин, как всегда, был спокоен и сосредоточен. А вот Иван почему-то нервничал, словно с Бобром будет драться он, а не хорошо натренированный гигант.
Виляя задом, по клетке прошла ринг-гёрл, неся над головой табличку с цифрой «1», перевернутую вверх тормашками.
«Плохая примета», – подумал тогда Корский. Такого ещё никогда не было, чтобы с самого начала что-то пошло не по плану. Послышался звук гонга, после которого у Корского внутри что-то оторвалось и упало.
Предчувствие чего-то плохого леденило душу, но начало боя было весьма неплохим: спортсмены сошлись, после небольшой разведки боем Славнопобедский, как и обещал, дал Андрею Лавашову себя несколько раз ударить, а вот дальше произошло то, что было явно не по сценарию: Курганец, вместо того, чтобы лечь, начал избивать его.
Казалось, что робкие и слабые удары, пропущенные от Бобра, лишили Илью памяти. Он всё забыл и, похоже, ложиться на канвас не торопился. Прошёл первый раунд, начался второй. Но урсианин и сам не ложился, и Андрею Лавашову не давал упасть, периодически остужая интенсивность атак, словно играя с ним, как кошка с мышкой. Быть может, он просто хотел насладиться каждым мгновением боя, последнего боя, когда он всё ещё звезда смешанных единоборств, а не инвалид, прикованный к деревянному креслу-каталке.
Неважно, чем хотел насладиться великан, Ивану с Вадимом было от этого не легче.
Не легче было и Бобру: тот еле стоял на ногах, кровь, льющаяся из рассеченного лба, заливала глаза, превратив Андрея Лавашова из претендента на пояс чемпиона в слепого котенка.
– Твою мать, – глядя на урсианина, вслух сказал Корский.
Стоящий рядом Вадим, покачав головой, произнес:
– Мне пиз…ц!
И тут загнанный в угол Бобер вслепую выкинул вперед руку. Да, это был жест отчаяния, слабая попытка загнанного в западню зверя спастись.
Славнопобедский словно ждал этого и услужливо подставил под удар свою челюсть.
Далее всё произошло, как в театрализованном шоу: урсианин закружился в пьяном танце, потом расставил руки в стороны и рухнул на канвас, не забыв в полёте выплюнуть каппу.
Андрей Лавашов, вытерев кровь с лица, с удивлением смотрел то на поверженного противника, то на свою правую руку. Даже, когда судья поднял его руку вверх, тем самым показав, кто новый чемпион, Бобер удивленно хлопал глазами. Наверняка, он думал, что в любую секунду на канвас выйдут люди с камерами, которые будут смеяться и скажут, что это был розыгрыш, а на самом деле он проиграл. Но никто не ворвался в клетку, и Андрей уходил с озадаченным видом. Он не верил, что победил.
Через несколько часов после жирной точке в бойцовской карьере Ильи два верных друга ехали в электричке, держа курс на Курган. Вадим остался в Екатеринбурге, решив «уйти в отрыв» в гордом одиночестве.
Урсианин достал из своей спортивной сумки бутылку водки, палку колбасы.
– Выпей и закуси, – он протянул Ивану кусочек колбасы и рюмку, наполненную водкой. Сам же принялся хлебать жадными глотками из горлышка бутылки и вгрызаться в палку колбасы, размерами не уступающей полицейской дубинке.
Но на него это было так не похоже! Он же вёл здоровый образ жизни с того самого момента, когда занялся смешанными единоборствами!
– Переживаешь? – выпив и закусив, Корский убрал рюмку в карман ветровки.
– Нет, – рыгнув, ответил урсианин. – Пытаюсь избавиться от голоса.
– Какого ещё голоса?! – подавшись вперед, спросил Илья.
– Вот этого, – Илья постучал себя указательным пальцем по виску, допил водку и убрал пустую бутылку в сумку.
– И как, помогло?
– Нет, – урсианин мотнул головой. – Голос стал громче.
– Да тебе к психиатру надо, – вздохнув, произнес Корский, отвернувшись к пыльному окну, за которым зеленые поля сменялись густыми кронами деревьев. – И давно это у тебя?
– Да нет, – громила пожал плечами. – Около шести месяцев. Сначала голос был тихим, потом громче. Это этот голос заставил меня уйти из спорта…
– Тоже мне спорт!.. Слушай, может тебе к психиатру обратиться, а? Он тебе мозги-то вправит…
– Нет! – Урсианин крутанул головой так, что шейные позвонки хрустнули. – Не нужен мне никакой сикиатер. Мне нужно спасти даму из каменного плена, и всё закончится. Это её голос я слышу каждый день. Она ждет меня. Она – моя суженая.