Вход не с той стороны
Шрифт:
В метрах двадцати сзади грохнул взрыв и сразу еще один, немного правее. Стреляли из подствольных гранатометов.
Черт, а я этим не озаботился, сейчас пригодились бы. Мы в очередной раз свернули, но шум моторов преследователей не стихал. Казалось, что лодки обходят нас широким полукругом.
— Томас, они могут знать эти места?
— Как я — нет, мистер… но они могут угадать, — проводник спокойно вел лодку, эмоции никак не выражались на его лице.
Взрывы так и хлопали сзади, преследователи перестали стрелять из пулеметов и наугад палили из подствольников. Однако моторы все еще гудели, нас продолжали преследовать.
— «Король» — «Птенчику»,
— «Птенчик» — «Королю», принимаю чисто и громко.
— Готовьтесь. По сигналу раздувайте пары. Как принял, «Птенчик»?
— «Птенчик» — принял. По сигналу раздуваем пары.
Я прислушался, шум моторов отставал. Ушли.
— Герда, что с плечом?
— Выбила. Ерунда, но стрелять не могу, и вправлять надо.
— До вертолета дотерпишь или делать укол?
— Дотерплю, в вертолете сделаешь.
— Инга?
— Или сильное растяжение, или вывих. Терпеть могу, ступать на ногу нет. Не страшно, обойдусь без укола. Видели, как я двоих одним выстрелом? Будут в Новой Земле соревнования, стану выступать. Хочу стать чемпионом и здесь.
— Видели. Умница, дочка. Я думаю, станешь. Если выберемся. А чего третий раз стреляла?
— Для контроля. Хотя эта пуля, куда не попади, валит наглухо.
— Кто коньяк будет? — он у меня всегда с собой. Надо срочно релаксация.
— Я…
— И я…
— Мистер, мне просто необходима огненная вода…
Коньяк хотят, значит, жить будут.
Попетляв по протокам, мы мягко ткнулись в берег. Команду раскручиваться я уже дал, и мы слышали рокот вертолетного мотора, но сзади и сбоку нарастал еще далекий, но уже четко слышимый рев лодочных моторов.
— Томас, бери мою снайперку, рюкзак — и к вертолету. Герда за ним. Бегом!
Я подхватил на спину Ингу и тяжело побежал к вертолету. Хрен с лодкой, жизнь дороже. Не добежав до машины метров пятнадцать, упал. Инга навалилась сверху. Черт, рассек скулу камнем. Чьи-то руки сняли с меня Ингу. Я повернул голову, вставая, и увидел, что ее тащит в вертолет второй пилот. Спасибо, друг.
Вертолет медленно поднимался. Мне казалось — очень медленно. Второй пилот рыскал стволом «Минигана» по джунглям и матерился по-польски. «Хьюи» накренился, ложась на курс, поляк заорал и вывернул пулемет вниз, начали раскручиваться блоки стволов, но его вдруг оторвало от пулемета и бросило на переборку. По ней расплылось пятно крови. Пули мерно и гулко грохотали по вертолету, пилот еще раз бросил машину в сторону, меня рвануло за бедро и за бок, во рту сразу стало сухо, наплыла тошнота и помутилось в глазах. Скрючившись от боли, я увидел, как Томас полез к двери, выглянул и выставил пулемет, собираясь стрелять, но у него взорвалась ошметками камуфляжа и красными кусками грудь. М-мать… Пули перестали попадать в вертолет, я посмотрел на девушек. Герда и Инга вцепились в привязные ремни и смотрели на меня огромными глазами на белых лицах, руки у обеих одновременно потянулись к застежкам ремней. Я поднял руку, останавливая их. Чем они мне помогут, инвалиды? Глянул на ногу. Чуть выше колена вырвало кусок штанины и разорвало кожу с мышцами. Не смертельно, но болит, как кипящего свинца налили. Я снял с приклада жгут и перетянул ногу. Разрезал штанину, наложил на рану подушечки и замотал бинтом. Резанула острая боль, где-то под рукой, и я опять опрокинулся на пол. Да что же такое? Засунул руку под куртку, отчего-то мокрую, нащупал рану и чуть не потерял сознание от боли, два пальца провалились в дыру. Суки… чем это они меня… разорвал следующий пакет, размотал его, соорудил пучок бинтов и просто положил подмышку, прижав рукой.
На лежащего рядом мертвого Томаса старался не смотреть. Второй пилот вывалился из вертолета и сейчас болтался под нами на страховочных ремнях. Я ясно видел, как они при поворотах вертолета ерзают по порожку. Твою мать… все же хорошо шло. Как же мерзко я себя чувствую. Самих поранило, это ладно, сознательно шли, остальные причем…
— Целы?
Обе кивнули утвердительно. Я, стараясь не тревожить ногу и прижимая к себе руку, полез в кабину пилота. Двигатель мерно гудел, лопасти со свистом резали воздух. Вроде не подбили. Не дымим и не падаем. Втащил себя на место второго пилота, лобовое стекло было расхлестано, кабину наполнял горячий ветер. Ричард не смотрел на меня, он уставился вперед, все лицо у него было залито кровью, со лба свисали красные лохмотья, закрывая левый глаз.
— Что с Яцеком, сэр?
— Нету Яцека… не шевелись. Лоб перевяжу.
Балансируя на здоровой ноге, кое-как прилепил лоскут кожи ко лбу и перевязал голову. У него еще под глазом, в скуле, торчал здоровый кусок стекла, но его я вытаскивать не стал. Кровь по щеке уже не текла.
— Вести вертолет можешь? — я, матерясь от боли, опять уселся в кресло.
— Да, сэр. Могу, сэр. Вертолет в норме сэр. Почти, сэр, — от волнения или от шока Ричард перешел на уставной язык.
Я достал флягу и протянул ее пилоту. Он отхлебнул, зашипел от боли и вернул.
— Яцек у меня здесь уже третий второй пилот. Были Джонни и Том. А я все целый. Не совсем целый, но живой. Как считаете сэр, пора, наверное, завязывать с этим делом? — Ричард сидел неподвижно, как окаменевший, только рука легонько манипулировала ручкой управления.
— Завязывай, Ричард.
Что я могу ему еще сказать? Это был его третий пилот, а он жив. Везение штука переменчивая, летчики в России, если оставались живы, после третьего летного происшествия списывались на землю. По собственному желанию. Точно знаю.
Я полез в грузовой отсек. Попытался было затащить поляка на борт, но одной рукой не смог, а вторая не слушалась. Привалился к переборке рядом со своими женщинами.
— Держитесь, девочки?
— Коньяку дай…
Мы сидели и пили за Томаса, вытащившего нас из мясорубки, пили за совсем неизвестного нам поляка Яцека, не побоявшегося выскочить из вертолета мне на подмогу, пили за Ричарда, похожего теперь на Фредди Крюгера, а не на Фредди Меркюри. Вертолет начал рыскать и проваливаться, запахло дымом, а Ричард орал нам из пилотской кабины, что осталось еще немного и он обязательно доведет этот аппарат до Лимпо, и просил Ингу не переводить его в Кейптаун, потому что муж бросит, как только увидит его морду. Томас безмолвно лежал на полу, со спокойным выражением лица и сжимал в руках подаренный ему пулемет, а поляк за бортом, вися в страховочных ремнях, совершал свой последний полет.
Мы все-таки долетели. Вертолет, чадивший как паровоз, рухнул на посадочную площадку. К нам никто не спешил, потому что в вертолете разбило рацию, а наши рации диспетчерская почему-то не слышала. Ночь, скорее всего, на вышке никого и нет. Я вылез из вертолета и уставился в сторону города. Больше никто ко мне не присоединился. Ричард потерял сознание, Инга и Герда не могли шевелиться, потому что у Инги нога стала похожа на слоновью, у Герды плечо опухло до подушечного размера, а еще они были пьяны, как портовые грузчики. Я стоял и смотрел, и, наконец, увидел бегущих к нам от вышки людей.