Виа Долороза
Шрифт:
– Раз вы направлены для обеспечения правопорядка это хорошо… – сказал он почему-то приподнято. – Видите эти машины? – он ткнул в кавалькаду черных автомобилей, застывшую у края дороги. – Это машины членов российского правительства. Они сейчас должны направляться в Москву… Но по полученным данным против нас готовится вооруженная провокация… Конкретно – есть сведения, что вон в том лесу, километрах в двух отсюда, находится группа вооруженных людей… Поэтому мне нужно, чтобы вы и ваши подчиненные обеспечили нашу безопасность на маршруте следования… Задача понятна, товарищ полковник?
Танкист озадачено хмыкнул и сдвинул на затылок ребристый шлемофон.
– Понятна, Владимир Николаевич… А что за люди известно? – посмотрел он пристально на чернеющий вдалеке лес.
– Полковник! –
– Понял, понял… – усмехнулся танкист. – Не волнуйтесь, Владимир Николаевич… Сделаем!
Через несколько минут смешанная автомобильно-танковая колонна двигалась к выезду на шоссе. Танки шли на предельной скорости, которую можно было выжать из этих тяжелых бронированных машин. Стволы их орудий были угрожающе повернуты в сторону леса. Сопровождаемые автомобили, словно молодняк в стаде, боязливо жались к спасительной броне танков.
В это время из леса за проходящей колонной наблюдали шестьдесят пар глаз бойцов элитного спецподразделения КГБ. Они напряженно оценивали характер предстоящего боя. Место для засады было выбрано грамотно – лес почти вплотную подступал к неширокой полосе дороги и остановить проходящую колонну не составляло труда. Танки новейшей конструкции, оборудованные системами обнаружения и распознавания цели, имеющие в своем арсенале систему автоматической наводки, снаряды с дистанционным подрывом и покрытые, словно панцирем, динамической бронёй, с расстояния пятнадцати-двадцати метров были беспомощны против этих парней в защитных комбинезонах, притаившихся в придорожном кустарнике. На руку нападавшим играло ещё и то, что танкам наверняка помешали бы автомобили, вклинившиеся в колонну. Поэтому бойцы спецназа, наблюдавшие за проходящей мимо техникой, ждали только приказа… Но приказа не было…
Грохот проходящих танков заглушал крики, доносящиеся из портативной рации, стоящей под деревом недалеко от дороги.
– Почему не выполняете приказ, товарищ полковник? – неслось из трубки. – Не выполните задание – пойдете под трибунал! Никакие заслуги не помогут!
Человек в защитном камуфляже, сидевший за деревом, которому были адресованы эти слова, отодвинул трубку от уха и мучительно поморщился. Услышав, что крики затихли он снова поднес трубку к уху и произнес:
– Не могу выполнить приказ потому, что машины сопровождают танки… Такой вариант не предусматривался и средств борьбы с танками у нас нет… Считаю, что предпринимать какие-то действия в такой обстановке, значит потерять всю группу…
– Я вам приказываю! – снова заревела трубка. – Ваша задача задержать Бельцина! Любой ценой! Повторяю! Любой!
Командир группы "Омега" полковник Кормухин, – именно он держал в руке трубку рации, посмотрел из-за завесы кустарника на проходящую мимо колонну и ему показалось, что в проехавшей мимо "Чайке" он увидел знакомый профиль Кожухова.
"Ну, молодцы! – подумал он. – Я ж вам специально показывал, что сюда ехать не надо… Думал, вы умные, по лесу нас объедите… Так нет же! Привыкли со своим Бельциным всё делать поперек! Чтоб все видели, кто в России хозяин! Пижоны! Вот только, ребяты, был бы на моем месте кто-нибудь другой, покрошили бы вас тут всех в мелкий винегрет и фамилии не спросили…"
Он вспомнил о своей встрече с Кожуховым на концерте Таликова на Лубянке. Тогда, после концерта Кожухов ещё сказал ему, что кое-кто может постараться сделать из него стрелочника и натравить их друг на друга.
"Нет, Александр Васильевич, не придуман ещё такой приказ, чтобы нас друг с другом стравить", – с каким-то мстительным удовольствием подумал Кормухин.
– Не имею возможности выполнить приказ, – спокойным, будничным голосом повторил он в трубку. – Прошу вашего указания возвращаться.
Повертев трубку в руках, он положил её на рацию и, встав в полный рост, посмотрел вслед удаляющейся колонне. Когда шум на дороге стал затихать вдали, Кожухов обернулся к удивленно наблюдавшим за ним подчиненным и сказал:
– Всё, мужики… Отбой!
–
–
А колонна тем временем продолжала двигаться к Москве. На крыле президентской "Чайки", идущей в середине колонны, вновь развевался укрепленный трехцветный российский флажок. Выехав на шоссе, не останавливаясь, машины ринулись к Москве, подальше от грозно шелестящего листвой, придорожного леса, от людей в камуфляже, укрывшихся за кустами и наблюдавшими за дорогой через оптические прицелы облегченных снайперских автоматов… Вперед! Дальше, дальше… Теперь, когда опасный участок остался позади, танкисты пооткрывали башенные люки и высовывались из-за них, подставляя лица ветру, посматривая свысока на мельтешащие по шоссе автомобили, водители которых с интересом разглядывали необычный кортеж…
Пройдя пару-тройку километров, колонна остановилась – вперед решено было направить разведку, проверить дорогу на возможность проезда к Белому дому. Трезво рассудив, что направлять кого-то из немногочисленной президентской охраны, было бы неразумно, решили вызвать добровольцев из числа сопровождающих. Первым вызвался молодой генерал – Роман Иванович Курской, только что закончивший Академию Генштаба. Был он невысок, но коренаст… Кудлатый казацкий чуб неровной волной свешивается на высокий лоб. Из под тонко нарисованных, угольных бровей на собеседника был устремлен твердый взгляд голубых глаз… Курской был лидером фракции "Коммунисты за демократию", или как нескромно пошутил Чугай – "Волки за вегетарианство". На темном лацкане его двубортного костюма тускло поблескивала звездочка Героя Советского Союза, – награда за Афганистан… В Афганистане Курской был личностью известной, командовал полком фронтовых штурмовиков. За спины подчиненных не прятался, сам принимал участие в боевых… Пару раз свой штурмовик, весь в дырах, словно решето, сажал на брюхо у взлетно-посадочной полосы… Он внушал то размеренное чувство доверия, которое вызывают люди, крепко стоящие на земле, – о таких обычно уважительно говорят "мужик"!
Кожухов отдал ему рацию и вскоре вороненая служебная "Волга" генерала стремительно неслась по самому центу шоссе, по узкой разделительной полосе, отчерченной специально для государственных автомашин.
Проскочив массивный придорожный постамент, на котором из огромных бетонных букв было сложено слово "МОСКВА" (граница, отмечающая черту города), машина, не снижая скорости, понеслась к центру столицы… За постаментом располагался стеклянный домик ГАИ. Курской успел заметить, что ГАИшники равнодушно смотрят на снующий мимо них автомобильный поток. Военной техники у поста не было, и это успокаивало… Но уже въехав в город, проезжая по его настороженным улицам Курской увидел, что в то там, то тут, рядом с тротуаром стоят танки, бронетранспортеры и боевые машины пехоты. Эти темные, непривычно смотревшиеся на улицах города, огромные каракатицы сразу бросались в глаза, вызывая ноющее чувство тревоги. По мере приближения к центру города, это чувство нарастало, становясь все более острым, как заноза. Танки и грязно-зеленые бэтээры встречались уже на всех перекрестах и площадях. Вокруг техники собирались люди, одетые в гражданку, – кто-то из них эмоционально жестикулировал, но от техники их никто не отгонял, – судя по всему, военные вели себя довольно мирно… Курской проводил внимательным взглядом несколько таких группок, промелькнувших мимо окна машины, и успокоено откинулся на сиденье.
Проехав Калининский мост, черная "Волга" свернула на набережную и подъехала к высокому зданию правительства России. Здесь было всё спокойно… Над высоким белым зданием размеренно полоскалось на ветру трехцветное полотнище и лишь боевая машина пехоты, одиноко стоящая на площади, вносила некоторый диссонанс в окружающий пейзаж. На грязно-зеленом борту ее был выведен белой краской бортовой номер 536. Из длинного и тонкого ствола пушки торчали несколько красных гвоздик и это придавало грозной технике какой-то неестественный, бутафорский вид. Рядом с БМП стояло несколько человек – бабулька с авоськой, девчушка с большими, растерянно-удивленными глазами на кукольном личике и несколько молодых ребят. Они о чем-то разговаривали с экипажем, по-воробьиному разместившемуся на броне.